На перекрестке судьбы
Шрифт:
— Отец Сэма погиб в авиакатастрофе. Его самолет попал в грозу, — объяснила она, ласково глядя на спящего Сэма.
— Он был летчиком?
— Да, стал летчиком, так как это было нужно для его работы.
— Чем же он занимался?
Вайолет помолчала. Но не ответить нельзя — это может вызвать лишние подозрения.
— Он… мм… продавал продукцию одной мясоперерабатывающей компании.
Они миновали несколько домов. На небольшом строении, возле шоссе, Вайолет прочитала:
«Почтовое отделение Хондо. Нью-Мексико».
Она очень удивилась.
— А вы выросли здесь? — вырвалось у Вайолет, когда пикап свернул с шоссе на север, на посыпанную гравием грязную дорогу.
— Мы с матерью сначала жили в Ла-Крусе, а когда мне исполнилось пять лет, перебрались сюда. Тогда-то мои родители поженились.
Вайолет понимала, что ее любопытство совершенно неуместно. Завтра, ну максимум послезавтра она найдет для них с Сэмом подходящее жилье и распрощается с Чарли Парди. Чем меньше она о нем знает, тем скорее его забудет. Но она все-таки не удержалась и спросила:
— Значит… значит, когда вы родились, ваши родители были не женаты?
Свернув на проселочную дорогу, Чарли заметно сбросил скорость. Несмотря на сгущающиеся сумерки, Вайолет различила за окном кусты полыни и редкие островки сосен на живописных холмах. Вся эта красота действовала на нее так же сильно, как и обаяние мужчины рядом с ней.
— Нет, — промолвил Чарли. — Уже беременная, мать почему-то решила, что у отца есть обязательства перед другой женщиной, и уехала. Отец не знал, что она ждет ребенка. Но прошло несколько лет, и маму потянуло на родину, в долину Хондо. Вот тогда-то отец и узнал, что у него есть сын. Спустя какое-то время родители поняли, что, несмотря ни на что, все еще любят друг друга.
— Весьма романтичная история, — пробормотала Вайолет.
Чарли почувствовал, что краснеет, и это его смутило. Взрослый человек, много видевший и слышавший на своем веку, он и не подозревал, что способен на такое. Но брошенное невзначай замечание Вайолет смутило его. Конечно, с его стороны это было ребячество — вот так рассказывать о родителях совершенно незнакомому человеку.
— Ну, романтики я тут никакой не вижу. На первых порах им пришлось нелегко.
— А вы, Чарли, когда-нибудь были женаты? Он покраснел еще больше.
— Нет, — сказал он. — Я убежденный холостяк.
Такой ответ удивил Вайолет, но она промолчала. Интересно, размышлял Чарли, с какой стати она спрашивает его о личной жизни? На женщину, которая ищет себе мужа, она не похожа. К этому выводу он пришел в первые же минуты их знакомства. Так что же она ищет? Деньги? Безопасность? Надежное убежище?
— И долго вы жили с мужем? — спросил Чарли.
Вайолет упорно смотрела в окно. Ей не хотелось вспоминать о браке с Брентом. Она тогда вела себя глупо. Была очень ранимой и чрезмерно обидчивой. Выходя за него замуж, она собиралась стать любящей, доверчивой женой, но у нее ничего не получилось.
— Шесть лет, —
— Как ужасно, что он погиб.
Вайолет пронзило острое чувство вины. Чарли явно принимает ее за безутешную вдову. В какое-то мере так оно и есть — видит Бог, она никогда не желала Бренту смерти. У нее было одно страстное желание — чтобы он оставил ее с Сэмом в покое. Подавая заявление о разводе, она никак не могла предвидеть, что неделю спустя его самолет разобьется.
— Да, ужасно, — согласилась она. — Но время хороший врач. Со временем человек ко всему привыкает.
По выражению ее лица Чарли понял, что она или обожала своего мужа или, напротив, терпеть его не могла. И тут же разозлился на себя: какое ему, собственно, до этого дело?
А Вайолет, украдкой взглянув на него, решила перевести разговор на другую тему.
— И давно вы техасский рейнджер?
— Семь лет.
Из этого следует, что он начал работать очень рано, решила Вайолет. Вряд ли ему больше тридцати.
— Вам, должно быть, по душе эта профессия. Чарли иронически улыбнулся. Нравится, не нравится — он никогда над этим не задумывался. Но всегда знал, что быть рейнджером — его предназначение. Никем другим он себя уже не мог представить.
— Отец почти тридцать лет был шерифом Линкольнского округа. Для него служение закону — это образ жизни. И для меня тоже.
Образ жизни! А какой, интересно, у нее образ жизни? — задумалась Вайолет. Да никакой. Сколько себя помнит, она всегда была дочерью, а потом женой. И не стояла на собственных ногах, да и не стремилась к этому. О Вайолет Уилсон, а после замужества Вайолет О'Делл всегда кто-то заботился.
Вздохнув, Вайолет посмотрела на Сэма, который крепко спал, несмотря на то что из-за неровностей дороги пикап все время швыряло из стороны в сторону.
— Когда Сэм вырастет, я постараюсь не мешать ему в выборе профессии. Конечно, мне, как и всякой матери, хочется, чтобы он принял правильное решение, но подталкивать его я не стану.
— Не знаю, что значит иметь ребенка, и не узнаю, скорее всего, никогда, — откликнулся Чарли. — Но мне кажется, что предоставить своему чаду свободу выбора — это и есть самое трудное в воспитании детей.
Он не из тех, кто женится, и не надеется иметь детей. Вайолет это не удивило. Она знала, что теперь многие мужчины не хотят обзаводиться семьей. Но ей почему-то казалось, что Чарли просто создан для семейной жизни.
Машина обогнула очередной холм, и Вайолет увидела вдалеке очертания какого-то дома.
— Это и есть ваша хижина? — спросила она, наклонившись к ветровому стеклу, чтобы рассмотреть ее получше. — Какая же это хижина? Это настоящий дом.
— Дом… Хижина… Какая разница, зовите, как хотите. Главное, чтобы сейчас было электричество.
Неужели в этой глуши есть электричество? Прямо не верится. Темень кругом, хоть глаз выколи. Все, что она могла различить, — это нескончаемая вереница холмов на горизонте и серп полумесяца в небе.