На переломе. Философские дискуссии 20-х годов
Шрифт:
Но не только нужно отношение, а вполне определенное, конкретное, поскольку мы хотим рассматривать вещь в ее качественном развитии.
Мы, например, говорим об истории форм общества и пытаемся разбить его на периоды.
Какой взять критерий?
Если мы возьмем общество, имея в виду производство, получим одни периоды (земледельческие орудия, ремесленный инструмент, ткацкий станок, паровая машина, электродвигатель); если мы будем общество рассматривать в его религиозном развитии, получим другие периоды (анимизм, демонизм, единобожие, безбожие). И т. д.
Мы можем общество рассматривать в совокупности ряда его функций, свойств; в таком случае придется прибегать к
Получится бессмыслица или невыполнимая задача, если вы попытаетесь взять его в отношении всех функций.
Я голоден; ем калач — менее голоден; съедаю другой — еще менее голоден; съедаю бублик — я сыт. Количество перешло в качество. Я в определенном отношении стал новым качеством. Но ведь в тот момент, когда я становился (момент скачка) сытым, я все еще хочу пить; в этом отношении я стану иным качеством (не хочу пить) лишь спустя некоторое время. И так далее.
Именно потому, что я, как и всякая вещь, обладаю бесчисленным количеством свойств и нахожусь в связи с бесчисленным количеством вещей, я есмь бесчисленное количество качеств, я нахожусь в процессе бесчисленных скачков и столь же бесчисленных эволюций.
Был ли скачок? И да, и нет. Диалектика.
И когда я читаю 1-й тезис Маркса о Фейербахе, я полагаю, что в нем содержится глубоко верная мысль: бери мир субъективно, в отношении к себе, практически:
«Главный недостаток материализма — дофейербаховского включительно — состоял до сих пор в том, что он рассматривает действительность, предметный, воспринимаемый внешними чувствами мир лишь в форме объекта или в форме созерцания, а не в форме конкретной человеческой деятельности, не в форме практики, несубъективно».
Мне кажется, если бы этим тезисом Маркс хотел выразить мысль о необходимости изучать мир, чтобы его изменять, он не стал бы писать 11-го тезиса, а включил бы его в 1-й.
Не имея возможности охватить предмет во всех его проявлениях и в связи со всеми окружающими его вещами, мы должны ставить субъективно-практические задачи: рассматривать его в тех функциях и в тех связях, которые наев данный момент, в данном месте интересуют.
Некоторые товарищи видят в этой формулировке уклон в сторону субъективного идеализма. Нужно ли доказывать, что в ней субъективным идеализмом и не пахнет: я рассматриваю объективный, вне меня находящийся мир в объективных отношениях, связях. Это — материализм.
При такой постановке вопроса дарвинист легко может принять диалектику, т. е. синтезировать эволюцию со скачком, мутацией.
Эта постановка иная, чем у натуралистов-мутационистов.
Те мутацию ищут, например Де-Фриз, как какую-то редкость, и «энотеры» являются для них большой находкой; но эти же энотеры изменяют мутационистам с не меньшей легкостью, чем придворные дамы французских королей XVI века своим возлюбленным.
Метафизика ведь своей оборотной стороной, к огорчению ее рыцарей, имеет «измену» — изменчивость.
Мы же должны искать скачки всюду, не дожидаясь, когда пройдут 2–3 тысячи лет (см. Де-Фриза), и классифицировать животный и растительный мир на основании тех критериев, которые в нашей практической деятельности выделяются как актуальные.
На основании всего сказанного не трудно прийти к выводу, что у нас будут в результате нашей классификаторской деятельности многочисленные ряды «качеств», т. е. семейств, классов, родов, видов, разновидностей.
Если мы возьмем один признак, то классифицируемые виды рассортируются в этом порядке, если другой — в другом порядке; если возьмем совокупность
В таком случае разговоры о хороших и плохих видах отпадают, ибо все они одинаково хороши, т. е. обладают определенным объективным признаком — свойством.
Отпадают и разговоры о каких-то сальто-мортальных скачках, так как таковые универсальные скачки есть не что иное, как целый ряд расположенных во времени, т. е. последовательных, скачков различного порядка.
Возьмем такой пример. Россия совершила базисный скачок еще до Октября; в Октябре она совершила политический скачок; дальше она участвовала и будет участвовать в целом ряде скачков, неминуемых после первого, базисного скачка: этический, эстетический, религиозный и пр. и пр.
Можно, следовательно, сказать, что Россия уже совершила скачок и находится в эволюционном процессе и, наоборот, что она находится в процессе скачка.
Все зависит от того, о каком скачке мы говорим: истина всегда конкретна.
Если о скачке совокупности признаков, то Россия находится в процессе начатого, но не завершенного скачка. Если же речь идет об определенном признаке, то он уже стал иным (политика) или еще остается старым (религия) и т. п.
Теперь коротенькая практическая часть.
Естественники должны вместе с нами работать над теоретическими проблемами, и тем создастся синтез конкретного, экспериментаторского ума с умом абстрактным философов.
Но перед нашими натуралистами стоят и чисто пропагандистские задачи.
Они должны со своими данными в руках показать нашему читателю преимущества монизма над плюрализмом; они должны остановиться на вопросах материализма, мало популяризованных в марксистской литературе: о механическом материализме, о Фохте, Бюхнере, Молешотте (их заслуга и ошибки), об энергетических течениях в естествознании; они должны дать наглядное представление, что значит: «мир развивается в противоречиях»; они должны рассказать читателю, как натуралисты доказывают безначальность и бесконечность материи; они должны ясно показать, почему мы, марксисты, говорим только об одной субстанции, о материи, и считаем разговоры о каких-то еще субстанциях каждой вещи праздной болтовней, метафизикой.
За это наш читатель, особенно антирелигиозник, большое спасибо скажет естественнику.
И все это на фоне заглавной темы: причинность — телеология.
Нужно все же признаться натуралистам-дарвинистам, что у Дарвина немало таких выражений, которые подталкивают его читателей к телеологическому мировоззрению.
Спутник коммуниста: 1923. № 20. С. 215–234
И. И. Скворцов-Степанов
Марксистская философия и естествознание
(Из работы «Исторический материализм
и современное естествознание») [166]
166
Работа И. И. Скворцова-Степанова «Исторический материализм и современное естествознание» была помещена в качестве приложения к книге Германа Гортера «Исторический материализм», переводчиком которой он являлся. Затем в расширенном виде появилось отдельное издание работы И. И. Скворцова-Степанова «Исторический материализм и современное естествознание. Марксизм и ленинизм. Очерки современного мировоззрения» (М., 1925, на обложке — 1924). В 1926 г. эта книга вышла вторым изданием.