На первую полосу
Шрифт:
И она была права.
— Послушай, Нейт, как ты относишься к благотворительности? Как ты относился к ней раньше?
Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться:
— Пейтон, это не благотворительность. Закон гласит, что отец обязан содержать своего ребенка. Именно это я и предлагаю.
Она с горящими глазами бросила ему очередное обвинение:
— Нет, ты хочешь сделать так, чтобы я от тебя зависела.
— Ты не права. Мне очень хочется помочь тебе, но я не собираюсь отнимать у тебя свободу.
Он встал и начал ходить от камина к окну
— Черт возьми, Пейтон, я не мерзавец. Я просто должен быть уверен, что у тебя и у нашего ребенка все есть. Я не хочу, чтобы ты работала, когда устаешь. Не хочу, чтобы тебе приходилось оставлять нашего ребенка с какой-нибудь няней, потому что нужно зарабатывать на жизнь. Разве ты не видишь, что я пытаюсь решить эти вопросы?
«И дать понять, с какими трудностями столкнулась бы мать-одиночка», — мысленно добавил он.
— Я не нуждаюсь ни в какой помощи! — При этих словах глаза Пейтон наполнились слезами.
Она была напугана, и Нейт знал, что она чувствует себя одинокой, хотя он почти всегда находится рядом, стараясь реализовать собственный план. Вскоре Пейтон ослабнет настолько, что позволит ему поддержать ее.
Губы Пейтон дрогнули. Возможно, она наконец сдастся?
Нейт устал от постоянной борьбы между ними. Как же сильно отличалось настоящее от времени, когда они не знали о ребенке, а просто наслаждались друг другом. Ему было бы легче, если бы он смог забыть прошлое. Ему не хватало тех дней. Не хватало ее смеха, ее мягкости. Обмена мыслями. Горячей волны, которая разливалась по всему его телу, а на губах Пейтон появлялась искусительная улыбка. Ее тела. Ее сердца. Ярких эмоций, озарявших ее взгляд, когда она оказывалась под ним. От всего этого было почти невозможно отказаться. Он хотел вернуть все это. Хотел схватить Пейтон за плечи и трясти, пока она не внемлет голосу разума, не перестанет упрямиться, не примет ту жизнь, которую он ей предлагает.
Нейт добьется своего. Скоро родится ребенок, а до этого он должен надеть кольцо Пейтон на палец. Нужно было разрешить все как можно скорее. Но сегодня ничего не получится. Пейтон нужен комфорт, и он, черт побери, его обеспечит, хотя бы частично.
Стараясь прогнать болезненные воспоминания о том, как легко Пейтон его принимала когда-то, как они идеально ладили друг с другом, Нейт обнял ее напряженное тело, погладил ее по спине, склонил голову и прошептал в самое ухо:
— Пейтон, перестань отвергать меня. Я знаю, ты расстроена и нам трудно понять друг друга… сейчас. Но все это внове для нас обоих. Давай решать вместе, что делать. Давай?
Она вздрогнула и сдалась, расслабилась в его руках.
— Я схожу с ума, Нейт. Мне так плохо. Я, я…
— Тише. Я буду с тобой, — обещал он, — с вами обоими. Что бы ни случилось.
Она наклонила голову, потерлась лбом о его грудь и тихо всхлипнула.
Нейт слегка повернул ее, подсунул руку ей под колени. Она не сопротивлялась, когда он отнес ее на диван, поближе к огню и усадил к себе на колени. Но ее слезы ощущались даже сквозь ткань
Нейт будет заботиться о Пейтон, хочет она этого или нет. Он сделает ее счастливой. Ей просто надо перестать сопротивляться.
Пейтон заснула, чувствуя себя уверенно и спокойно в объятиях Нейта, а она так измучилась… И не удержалась, позволила усталости овладеть собой.
Пейтон все еще сидела у него на коленях, чувствовала его острый мужской аромат. Впервые она была настолько близко к нему за прошедший месяц.
Проснувшись и повернув голову, Пейтон посмотрела Нейту в лицо. Он спал. Напряженные морщины в уголках его глаз, еще недавно такие глубокие, разгладились. Губы расслабились и слабо растянулись в подобии улыбки.
Его грудь высоко поднялась под ней. Он испустил глубокий вздох — предтеча пробуждения. Ох, как она любила этот звук. Нейт предлагал ей слушать его всю жизнь. Предлагал всю жизнь видеть, просыпаясь, резкие черты его лица, чувствовать силу его рук.
Нейт посмотрел на нее сквозь полуопущенные веки и улыбнулся. Вдруг взгляд стал острее. Жарче.
Пейтон точно знала, что значит этот горячий, дикий взгляд. Она хотела отстраниться и не смогла.
— Ой! — воскликнула Пейтон — ее волосы зацепились за пуговицы рубашки Нейта.
Он чуть приподнялся и слегка потянул ее запутавшиеся пряди.
— Потерпи, родная. Позволь…
— Ой!
— Извини. Не кричи.
Пейтон замолчала и сама попыталась отцепить волосы, но Нейт отвел ее руку:
— Дай мне только одну секунду.
Он взял задний край рубашки и снял ее, очень осторожно, чтобы не дергать пуговицы. Теперь Пейтон была почти свободна. Но пуговицы все еще держали волосы, застлавшие плотным занавесом ее глаза. И она все еще сидела у него на коленях.
— Не бойся. Я вижу, что надо сделать.
Это хорошо. Потому что она не видит ничего.
Длинные пальцы шевелились в тяжелых волосах, и электрический ток наслаждения бежал по коже Пейтон. «Плохо», — в панике подумала она.
— Я сама.
Пейтон протянула руку вперед и, нащупав теплую крепкую грудь Нейта, тут же отдернула. Он был полуобнаженным всего в паре дюймов от нее.
— Наверное, обойдемся без ножниц. Я знаю, что делаю. Только сиди спокойно. — Он слабо потянул ткань и частично освободил рубашку. — Так. Одна есть.
— Что? — застонала Пейтон.
— Ты зацепилась за две пуговицы. Возможно, потому, что иногда во сне поворачиваешь голову из стороны в сторону. На счастье, в прошлые разы на мне в это время ничего не было.
У Пейтон пересохло во рту. Она медленно выдохнула и закрыла глаза, но магия его прикосновений при этом только усилилась. Его руки осторожно шевелились в ее волосах, поправляли, собирали, сжимали, потом опять отпускали.
Наконец ткань отцепилась, и Пейтон подумала, что все в порядке, но Нейт отбросил рубашку в сторону, и она увидела обнаженную кожу. Линия волос уходила вниз, под пояс брюк. На его теле играли отблески угасавшего пламени.