На подсосе
Шрифт:
А вслух я вся такая тотально крутая. Типа: «Я не знаю, о ком вы говорите. Это моя квартира». Открываю дверь, а внутри на площадке валяется дохлый мужик с огромным бритым котом в красном свитере на груди. Кот на меня как зашипит, я даже чуть-чуть заорала и дверью хлопнула. «Уходите, — говорю, — мой молчел голый, и он очень злится, если чужие видят, какой огромный у него агрегат». И на синюю сучку при этом гляжу, типа: «Да вот так уж, у нас тут некоторым вполне удобно в своем женском начале, и нам не нужны надувные сиськи, чтоб заполучить себе парня с огромным агрегатом».
А черный парняга такой: «Я же вчера вечером тут с Фладом разговаривал».
А я ему: «Ага, он переехал».
Тогда
И тут как по заказу или как-то кошак на дохлом мужике как взвоет — протяжно и жутко, даже синяя швабра к лимузину попятилась.
«Шли бы вы отсюда», — говорю, вся такая зловещая и вся в предчувствиях и ужасе.
А она такая в ответ: «Мы еще вернемся».
И я ей: «И?»
В общем, они уехали. Но мне-то все равно надо мимо этого кота и дохлого мужика и наверх. Должна признаться, хоть я вся и за покой могилы, роскошный мракъ нежизни и все дела, но совсем иначе, когда надо переступать через натурального дохлого мужика, не говоря уже про очень большого сердитого кота в свитере.
СЕБЕ НА ЗАМЕТКУ: Всегда носить с собой «Нямки для кисок» в целях самообороны (потому что, очевидно, «Скиттлзы» им не нравятся, я пробовала).
Поскольку нямок для кисок у меня никаких не было, я перебралась через этого сверхъестественно толстожопого кота во как: пошире распахнула дверь и заорала: «Эй, киска, пошла вон!» К моему немалому изумлению, кошак выскочил наружу и спрятался под какой-то машиной. У меня уже как будто есть вурдалацкая власть командовать Детьми Ночи. Потом пришлось идти мимо дохлого мужика на площадке — а это как в классики играть с дохлым мужиком, но по лестнице я в итоге поднялась и только на одну руку ему наступила. Я надеялась только, что он на самом деле мертвый, а не какой-нибудь носферату, потому что иначе он ужасно разозлится, когда восстанет. Воняло от него точно дохлятиной, смердящее зловоние крипты исходило от него мерзкими миазмами зла, как в книжках говорят.
В общем, я открываю дверь и такая: «Владыка Хлад, у вас на площадке вонючий дохлый мужик с огромным котом». А сама думаю, сейчас мне за верную службу скаутскую нашивку дадут.
И тут вижу ее — древнюю вурдалацкую госпожу: у нее кожа алебастровая, в смысле, понимаешь, никаких угрей вообще, и вся она, так и кажется, сияет внутренней мощью. Я сразу поняла, что даже такой могучий вурдалак, как Хлад, может оказаться беспомощным пред ее потрясными силами, что веками копились, пока она высасывала жизненную кровь у тысяч беспомощных жертв, вероятно — и детей. И она типа такая пьет кофе из кружки с Гарфилдом, словно выставляет напоказ свое бессмертие нам, мелким незначительным смертным. На ней только халатик был, спереди он распахнулся, поэтому видать, что сиськи у нее отпадные, а сама вся такая древняя тотальная шалава.
Поэтому я такая: «Здрасьте».
А она такая: «Ну что, Среда, [14] ты же знаешь, что Баффи не бывает, правда?»
Сцука.
— В каком смысле — дохлый? — спросил Томми. Подбежал к двери и распахнул ее. — Никого тут нет. — Он сбежал босиком по лестнице, а Джоди осталась напротив Эбби за кухонной стойкой. — Схожу поищу! — крикнул снизу Томми. Нижняя дверь закрылась, щелкнул замок.
Заметив, что Эбби Нормал на нее пялится, Джоди запахнула халатик. Она слышала, как у девчонки колотится сердце, видела, как бьется жилка на шее, чуяла запах нервного пота, гвоздичных сигарет и какой-то сырной закуси.
14
Среда
Они таращились друг на друга.
— Я нашла вам квартиру, госпожа, — произнесла Эбби. Залезла в карман толстовки и вытащила квитанцию.
— Зови меня Джоди, — сказала Джоди.
Эбби заговорщицки ей кивнула, словно признавала: это лишь кодовое имя. Девчонка была миленькая, хоть и пугала своим видом: дескать, вероятно, сначала отравлю вашего песика, а потом надругаюсь над ним. Джоди никогда не считала женщин моложе себя соперницами. Ей-то самой, в конце концов, всего двадцать шесть, а после экстремального курса омоложения, который она прошла, став вампиром, у нее даже мизинчики на ногах выпрямились и стали младенческими, а все до единой веснушки рассосались. Она себя чувствовала выше и лучше Эбби, слегка по-матерински. Та — мосластая и неуклюжая в своей красной пластиковой юбчонке и зеленых кроссовках.
— Я Эбби, — ответила Эбби и сделала книксен.
Джоди поперхнулась, кофе пошел у нее носом, и она быстро отвернулась, чтобы не расхохотаться девчонке в лицо.
— У вас все в порядке, госпожа… то есть, Джоди?
— Да, все прекрасно. — Странно, до чего вампирские синусы чувствительны к горячим жидкостям. Джоди была уверена, что отныне все будет пахнуть чертовой французской обжаркой с кровью. У нее заслезились глаза — по крайней мере, ей так показалось, но стоило снова повернуться к Эбби, как та отскочила шагов на шесть и взвизгнула.
— Срань святая! — Девчонка наткнулась на деревянную раму футона и стала заваливаться назад.
Джоди выскочила из-за стойки и подхватила ее меньше чем за десятую долю секунды, отчего Эбби подпрыгнула фута на три.
Джоди понимала, что она сейчас упадет. Эбби полагалось одной ногой попасть в спинку рамы футона, другая у нее останется в воздухе, она сама опрокинется и плечом и головой ударится о твердый деревянный пол. Джоди видела: все так и будет. Она могла бы поймать Эбби и бережно поставить на ноги, но вместо этого в ней заговорил материнский инстинкт — она осознала, что если на ребенка не просыплется шишка-другая, ребенок ничему так и не научится. Поэтому она снова зашла за стойку, взяла кружку и стала смотреть, как девчонка свалится на пол.
— Ай! — произнесла Эбби, красно-черной кучкой осев за футон.
— Ой, — произнесла Джоди. — Больно, наверное?
Эбби вскочила на ноги, хромая и тря себе голову.
— Какого хуя, графиня? Я думала, вы подстрахуете.
— Н-да, извини, — ответила Джоди. — Чего ты дернулась-то?
— У вас по лицу кровь течет. Наверно, я от неожиданности.
Джоди промокнула глаза рукавом халата, и на белой махровой ткани остались красные кляксы.
— Ну ты только погляди, а? — Она старалась держаться невозмутимо, как тот, кому лет четыреста-пятьсот, но кровавые слезы ее обеспокоили, и это еще слабо сказано.
Сменить тему.
— Так эта квартира, что ты нашла, — где она?
— А Хлада вы дождаться не хотите? — спросила Эбби.
— Хлада? Морозов, что ли?
— Нет, Хлада — оранжевого вампира, который только убежал?
— А, этого, — сказала Джоди. Томми со своим лосьоном для загара. Бегает по улице без рубашки и босиком. Оранжевый. — Разве он оранжевый?
Эбби уперла руку в почти несуществующее бедро.
— Алло? Вы плачете кровью, ваш партнер весь оранжевый — и вы не заметили? У вас, ребята, с годами старческое слабоумие развивается или как?