На похоронах Хайли Лайкли никто не плакал
Шрифт:
У твоей свидетельницы имя, отчество, фамилия есть?
– Есть! Евдокия Никифоровна Лопырёва.
– Вот. А то развёл мне тут ОБС.
– Чего? – не понял старший лейтенант.
– Название самой безотказной организации поставляющей информацию правоохранительным органам. Ну и иным интересующимся.
– А что есть такая? – не поверил Славин.
– А как же!
– И как расшифровывается аббревиатура?
– Одна бабушка сказала
– А… – рассмеялся лейтенант.
И став серьёзным,
– Ну-ну.
– Все слышали, как убить за это Терезу обещали и Родион и Григорий. Но насколько известно общественности, активные действия приняла только Зоя Степановна – жена Гриши. Она подкараулила Терезу на лестнице и сильно побила её, даже клок волос выдрала. А синячище под глазом, по словам Лопырёвой, поставила ей такой, что Тереза могла бы несколько дней освещать двор вместо уличного фонаря.
– Ты хочешь сказать, что люди видели, как они дрались?
– Видели и даже аплодировали. Как мне сказали, все болели за Зинаиду и кричали, – давай, Зина! Давай!
– И гражданка Майская не написала заявление в полицию?
– Вроде, нет… Да и зачем?
– Как это зачем? – рассердился следователь.
– Вы не сердитесь, Александр Романович, но говорят, что Тереза Вениаминовна и здешнему участковому насолила, так что он, если что заявление её под сукно бы положил.
– Безобразие!
– Возможно. Но зло должно наказываться.
– Ты мне тут проповеди не читай! Человека убили.
– Ну, убили.
– Что значит, ну убили? Славин!
Оперативник промолчал.
– Надо проверить алиби обоих семейств.
– Уже проверил, товарищ следователь.
– Так быстро?
– Соседи сообщили, что Коврины всем семейством отправились на дачу к свекрови по случаю получения отпуска главой семейства.
– А Покровские?
– Григорию дали с работы путёвку в местный санаторий и он прихватил с собой жену Зинаиду.
– Повезло им, – сказал следователь.
– Да, – согласился Славин, – а то прилипли бы мы к ним… – оперативник оборвал фразу под неодобрительным взглядом следователя.
– Но всё равно надо проверить, не отлучался ли кто-то из них с места отдыха, – наставительно проговорил Наполеонов.
– Проверим.
Ну, чего тебе ещё? – спросил следователь, заметив, что лейтенант хоть и поднялся со скамьи, но не уходит, топчется рядом,
– Я так думаю, товарищ следователь, нам теперь надо все сплетни, что она распустила собрать и на ус намотать!
– Ладно, иди, наматывай, – махнул Наполеонов, и Славин мгновенно исчез.
Соседи упорно твердили, что никто к Терезе не ходил. Но откуда же там взялись отпечатки…
Брать отпечатки у всех жителей двора нереально, любая лаборатория зашьётся.
Но, по всему прав старший лейтенант, придётся работать со
Глава
3
После работы Наполеонов, как и обещал, матери, отправился в коттеджный посёлок, предупредив о своём прибытии заранее Мориса Миндаугаса.
Погода стояла великолепная. Вокруг всё зеленело, цвело и пело.
В такую погоду не расследованием убийств заниматься, а наслаждаться жизнью и просить небеса о продлении этой благодати.
– Ты чего такой хмурый, как день ненастный в ноябре? – спросила Мирослава, едва взглянув на друга детства.
– Будешь тут ненастным, – проворчал Наполеонов, – никакого покоя нет, то одного пристукнут, то другого. И чего неймётся людям!
– Шур, тебя никто в уголовный розыск не тащил. Ты сам пожелал стать следователем по особо важным делам.
– Ага, важным! Дальше некуда! Сегодня утром, например, старуху на помойку выкинули!
– Живую?! спросил Морис.
– Скажешь тоже! Ясное дело убитую.
– Подозреваемых нет?
– Этого добра целый воз, – отмахнулся Наполеонов, – она умудрилась почти со всеми соседями перессориться.
– Есть из кого выбрать, – обронила Мирослава.
– А знаешь, как они её ласково кликали? – оживился следователь.
– Как?
– Хайли лайкли.
– Она что английских кровей?
– Нет, у неё язык был без костей.
– Как и у всех у нас.
– Только мы, к счастью, попусту не брешем.
– А она что брехала?
– Да. Сплетни были её любимым занятием. Без них она не могла ни пить, ни есть, ни спать.
– И уснула навеки, – тихо проговорил Морис.
– Можно и так сказать, – согласился Наполеонов.
– А сколько лет было старушке? – спросила Мирослава.
– Шестьдесят два года.
– Наполеонов! Имей совесть! Какая же она старуха?! Она старше твоей матери всего на каких-то семь лет.
– Но, но! Мать мою не тронь! – погрозил он шутливо пальцем, – моя мать это святое.
– Ты прав, Шура, – согласилась Мирослава, – Софья Марковна святая женщина.
Наполеонов покосился на неё, пытаясь уловить в её голосе иронию. Но ничего не заметил.
Подумав немного, он добавил, – если бы ты видела, какой страшной выглядит эта старуха, ты бы не цеплялась к моим словам. Такое впечатление, что она только что с помела слезла. Видно недаром люди говорят, что у неё язык был вместо помела.
– Шура, я что-то не припомню, чтобы жертвы убийств выглядели симпатичными даже на фото Легкоступова.
– Не напоминай мне об этом изверге! – воскликнул следователь, – он уж точно бы сварганил из этой Майской на снимках майскую розу.
– И чем тебе не угодил Легкоступов, не пойму, – улыбнулась Мирослава.