На полпути к себе
Шрифт:
Что же предпринять? Если сидеть тихо, маг, скорее всего, закончив с женщинами, перережет моё несчастное горло. Да, так и будет: зачем ему свидетель бесчестного поступка? Всё очень плохо. Так не будем усугублять...
Прыскай, немедленно!
«Тебе их жаль?...» — удивляется Мантия.
Мне жаль себя, стерва! Кому говорят?!
В спину бродячего мага полетел сгусток Силы, замаскированный под обрывки заклинания. Почему именно в таком виде? Вокруг меня явственно прощупываются заградительные чары, через которые не смог бы пройти ни один выпад, даже если бы таковой последовал — любая недостаточно сильная волшба разрушилась бы, столкнувшись с этим барьером, и Мантия симулировала неудачно применённое заклинание, за что ей от
Мужчина вздрогнул и резко повернулся в мою сторону. Мрачный взгляд слегка потеплел — от предвкушаемого удовольствия.
— Надеялся меня задеть? Зря, зря... — ой, какие мы самодовольные и гордые! Было бы, чем гордиться, дяденька... Ну, давай, протяни ко мне свои жадные ручки и узнаешь...
— Иди сюда, сынок, — позвал маг. — Пора приниматься за дело.
Я увидел, кому предназначалась моя несуществующая Сила, и едва не взвыл.
Мальчик лет десяти. Худенький, бледный, такой же тёмноглазый, как поймавший меня маг. Жиденькие пепельные локоны обрамляют слегка испуганное личико с упрямо насупленными бровями.
Он хочет, чтобы меня выпил ребёнок? Только не это! И я не могу ничего сделать... Не отговаривать же их, право слово! Даже если попробую...
— Ты помнишь, что нужно делать? — ласково спросил мужчина. — Всё, как в прошлый раз.
— Да, папа, только...
— Что?
— В прошлый раз была тётенька, — простодушно объяснил мальчик.
— Увидишь, никакой разницы нет, сынок, — успокоил его маг.
— Да, папа, — кивнул ребёнок и двинулся ко мне.
Я задрожал. От ужаса. Потому что, в отличие от остальных персон, присутствующих в уютном пространстве комнаты, знал, чем всё закончится.
— Не надо, малыш, пожалуйста!
Мальчик остановился и неуверенно посмотрел на отца.
— Я прошу: подумай хорошенько! То, что тебя заставляют совершать... Это очень и очень плохо!
— Если ты не заткнёшься сам, я заткну тебе рот, — пообещал маг и бросил сыну: — Не слушай, он просто не хочет умирать, вот и придумывает отговорки, чтобы тянуть время... А мы торопимся. Начинай, сынок.
Мальчик зашёл мне за спину, и спустя мгновения я почувствовал его холодные маленькие ладошки на своих висках.
— Не надо, малыш... — в моём голосе уже стояли слёзы.
— Заткнись!
«Он начинает Проникновение [4] ...»
Знаю, милая.
«Как поступим?...»
По обстоятельствам. Снимай Вуаль ...
Не знаю, какие ощущения испытывают другие в момент Проникновения, а мне... Мне было грустно. Покойно и грустно. Ход событий уже нельзя было изменить, да и, честно говоря, не следовало менять. Он ещё так юн, скажете вы, так невинен... Отнюдь. Да, он может до конца не понимать смысл проводимого ритуала, но он — раз уж ваш покорный слуга не первый в послужном списке мальца — не мог не почувствовать, что такое смерть. Я лишь допускаю, что отец оберегал ребёнка от ПОЛНОГО соединения Кружев и мягко замещал Нити мальчика своими, когда приближался момент разрушения... Но это не оправдывает ни того, ни другого. Трупы-то он видел, а зрелище сие, как могу догадываться, весьма неприглядно...
4
«В отдельных случаях (в частности, магами, не принёсшими клятву при вступлении в сан) для получения Силы в своё распоряжение практикуется уничтожение чужого Кружева. Такой вариант совершенствования Дара представляется наиболее лёгким и приемлемым, но требует либо Уровня, достаточного, чтобы нейтрализовать и удерживать противника, либо поддержки со стороны... Собственно процесс заимствования Силы выполняется в три этапа, требующие определённых усилий. Продолжительность каждого этапа зависит от степени подготовленности мага... Во время Проникновения устанавливается
С каждого из маленьких пальчиков стекала волшба, вязкими маслянистыми ручейками пробивая дорогу через моё тело. Для того, чтобы пить чужую Силу, нужна немалая своя. В данном случае мальчика страховал отец, установивший плотный слой заклинаний, долженствовавших исключить отпор с моей стороны. Глупец... Зачем же он втравил сына в свои гнусные дела? Зачем уготовил ему бродячую жизнь? Разве только... Ребёнок слишком слаб, чтобы развить свой Дар обычными способами, и папа решил ему помочь. Как умеет. Фрэлл! Я не хочу его убивать, но... Не могу поступить иначе...
Вуаль исчезала постепенно, слой за слоем, увлекая мальчика вглубь, туда, где он надеялся найти моё Кружево. Вот ниточки ещё несмелых, невыверенных заклинаний возводят шаткие мостки, по которым должна течь Сила... Ближе, ещё ближе... Тошнота становится почти невыносимой. Прости меня, если сможешь... Чары изгибаются, делают последний шажок, цепляясь за...
Вуаль растаяла, и Кружево ребёнка оказалось один на один с Пустотой...
Даже самый опытный и одарённый маг не успел бы разрушить связь. Разве только... Безжалостно обрывая собственные Нити. С чем это можно сравнить? С тем, как дикий зверь, попав в капкан, отгрызает себе лапу, чтобы освободиться. Вы на такое способны? Возможно. Но только — по долгому и отчаянному размышлению. То есть, через некоторое время. А у мальчика этого самого времени и не было...
Вся Сила, накопленная слабеньким Кружевом ребёнка, в мгновение ока исчезла, слизанная вечно голодной Пустотой — я даже не успел ощутить ни вкуса, ни цвета... Маленький маг задрожал. Сначала — мелко, потом — всё крупнее, но оторвать ладони от моих висков не смог. Я видел только лицо его отца и, с некоторым злорадством, отметил, что мужчина растерян. Ещё бы: защитные заклинания исчезли едва ли не скорее, чем был опустошён его сын...
Отец мог бы спасти своего отпрыска. Наверное. Если бы предполагал нечто подобное. Но представить то, чего нет и быть не может, под силу далеко не каждому. Даже сумасшедшему. Маг опоздал. То единственное мгновение, когда ему удалось бы разорвать сети Захвата, прошло. И Пустота, утробно урча, ринулась в атаку на Нити мальчика...
Мои уши заложило от пронзительного крика. Крика, переполненного болью, жалобного, даже немного обиженного. Маг, наконец-то, опомнился и бросился к сыну. Бросился, чтобы подхватить уже бездыханное тело. Вместе с криком с губ мальчика вспорхнула и его душа...
Прошло минуты две прежде, чем маг снова оказался передо мной. На его руках лежала холодная кукла, изломанная последней судорогой. Взгляд мужчины не отражал ни одной связной мысли, кроме: «Почему?»
— Ты... ты убил его... — голосом, потерявшим эмоции, сообщил «отступник».
— Я знаю, — очевидный лично для меня факт, не требующий подтверждения. — Я просил остановиться.
— Ты...
Наверное, он любил сына. Чем иначе объяснить горе, медленно, но верно, проступавшее в безумном взгляде? Что ж, у любого, даже самого отъявленного злодея, есть уязвимое место. Но далеко не у всех это — любовь к своим детям...
— Ты... — вены на его лбу вздулись. — Я уничтожу тебя!
Да пожалуйста. Взял бы палку поувесистее, и я оказался бы совершенно бессилен... К сожалению для мага — и к огромному счастью для меня — тот, кто с детства привыкает пользоваться чарами, даже не задумывается о том, чтобы хоть раз обратиться к иному оружию...