НА ПОЛПУТИ В АД

Колльер Джон

Фрэнк, не сразу сообразив, что бы такое попросить, приказал принести шашлык, кебаб и рахат-лукум. Через секунду все было перед ним.

Оправившись от изумления, Фрэнк отметил, что принесенные кушанья отменного качества и к тому же искусно разложены на золотых, отполированных до зеркального блеска блюдах с тончайшей гравировкой. Судя по всему, он действительно получил первоклассного слугу. Фрэнк ликовал, но виду не показывал.

– Золотые блюда превосходны, – небрежно обронил он. – А теперь приступим к делам более важным. Мне необходим дворец.

– Слушаю

и повинуюсь, – почтительно вымолвил смуглый великан.

– Солидный, построенный с соответствующим размахом, в удобном месте, с соответствующей мебелью, соответствующими картинами, мраморными статуями, драпировками и прочими соответствующими вещами. Побольше тигровых шкур. У меня к ним слабость.

– Все будет исполнено, господин.

– Вообще я в душе художник, – пояснил Фрэнк. – Твой прежний хозяин это сразу понял. Так вот, из любви к искусству я вынужден потребовать, чтобы на каждой из шкур лежало по молодой женщине. Они могут быть блондинками, брюнетками, пышными как Юнона и миниатюрными, томными и живыми, всякими – но обязательно красивыми. И не стоит их одевать. Не выношу одежду, это такая пошлость. Ну что, справишься?

– Справлюсь, господин.

– Я жду, действуй.

– Покорнейше прошу вас на минутку закрыть глаза, когда вы их откроете, обнаружите все, что только что перечислили.

– Ладно, – согласился Фрэнки добавил: – Только без шуточек у меня.

Итак, он закрыл глаза. Со всех сторон доносилось приятное, с легким присвистом жужжание. Отсчитав ровно минуту, Фрэнк открыл глаза и огляделся. Над ним и впрямь возвышались своды дивного дворца, укомплектованного полным набором колонн, статуй, картин и прочего доступного лишь воображению великолепия, к тому же его взгляд то и дело упирался в тигровые шкуры, на которых возлежали ослепительные юные красавицы в первозданном, не опошленном одеждами виде.

Трудно передать восторг, охвативший Фрэнка. Он будто пчелка, ненароком залетевшая в цветочный магазин, перепархивал от одной тигровой шкуры к другой. И всюду его встречали чарующей улыбкой, и каждый взгляд манил смелым или тайным призывом. Здесь легкая краска смущения и потупленные глаза, а чуть поодаль жаркий румянец страсти. Вот плечо, оживший мрамор. А вот призывающие к объятью руки, но какие! Кто-то пытается не выдать чувства, напрасные старанья. Кто-то откровенно радуется его любви.

– Я прекрасно провел время, – признался Фрэнксвоему джинну час спустя. – Лучше просто некуда.

– В таком случае осмелюсь попросить вас об одной милости, – сказал великан, занятый в этот момент приготовлением собственного ужина. – Назначьте меня дворецкими главным распорядителем развлечений, избавьте меня от моей мерзкой бутылки.

– Что ж, я не против, – великодушно согласился Фрэнк. – Ты так хлопотал, старался, у меня язык не повернется, чтобы приказать тебе убраться обратно в бутылку. Изволь, дворецким так дворецким, только уговор – без стука ко мне не входить, сам понимаешь. И еще – никаких шуточек.

Расплывшись в подобострастной улыбке,

джинн исчез, а Фрэнк устремился к своему гарему, где и провел вечер с не меньшей приятностью, чем вышеупомянутый час.

В чудных наслаждениях мелькали неделя за неделей, но постепенно Фрэнк сделался чуть blase {Пресыщенный (фр. )}, начал привередничать (от этого его не спас бы и лучший из лучших джиннов), все чаще находил поводы для недовольства.

– Слов нет, они необыкновенно милы, – однажды заявил он своему дворецкому, – особенно для того, кто действительно умеет ценить такую прелесть, но, видимо, все же далеки от совершенства, иначе бы они мне не надоели. Да, я ценю красоту, но истинную; мне нужна бесспорно прекрасная женщина. Забирай своих красавиц. Вместе с тигровыми шкурами. Оставь мне только одну шкуру.

– Слушаю и повинуюсь, – сказал джинн. – Готово.

– И на эту шкуру помести саму Клеопатру. Не успел он моргнуть, перед нам очутилась Клеопатра, и надо признаться, она была просто великолепна.

– Здравствуйте! – сказала царица.
– Это я, и опять на какой-то тигровой шкуре!

– Опять! – изумленно воскликнул Фрэнк, тут же вспомнив старика из магазина. – Можешь ее унести. Елену Прекрасную, пожалуйста.

Через миг Елена Прекрасная была ему доставлена.

– Здравствуйте! – сказала Елена. – Это я, и опять на какой-то тигровой шкуре!

– Опять! – снова воскликнул Фрэнк. – Проклятый старикашка! И эту забирай. Королеву Гвиневеру.

Супруга короля Артура слово в слово повторила реплики своих предшественниц; то же самое Фрэнк услышал от мадам Помпадур, леди Гамильтон и прочих прославленных красавиц, которых ему удалось вспомнить.

– Теперь мне понятно, почему у этой старой развалины такой жалкий вид! Старый греховодник! Загубил мне все удовольствие! Ну да, я ревнив; кому охота быть вторым после какого-то старикашки. Где же мне отыскать существо, достойное объятий ценителя совершенной красоты?

– Если вы удостоите вниманием вашего покорного слугу, – отозвался джинн, – то я напомню вам об одной бутылочке, той самой, которую мой прежний хозяин ни разу не откупоривал, ибо я принес ее, когда подобные вещи потеряли для него всякую прелесть. А ведь считается, что в этой бутылке спрятана прекраснейшая из всех земных красавиц.

– Да, да, припоминаю, – оживился Фрэнк. – Сейчас же принеси мне эту бутылку.

Через несколько секунд бутылка стояла перед ним.

– Отпускаю тебя до вечера, – сказал Фрэнк своему дворецкому.

– Благодарю, мой господин. Я тогда слетаю в Аравию, навещу свое семейство, давненько их не видел. – И он с поклоном растворился в воздухе. А Фрэнк принялся сосредоточенно откупоривать бутылку, что почти сразу ему удалось.

Перед ним предстала девушка невероятной красоты. Все его предыдущие именитые гостьи выглядели бы рядом с ней сущими ведьмами.

– Где я? – изумленно промолвила красавица. – Что это за чудный дворец? Почему подо мной расстелена тигровая шкура? И кто этот юный прекрасный принц?