На пороге - 3
Шрифт:
Президент машинально закрыл файл, мысли его незаметно перекинулись на политику. Китай доставлял огромное беспокойство. Президент вспомнил старинный анекдот про Гондурас и хмыкнул: чеши репу, не чеши, а такой близкий и мощный сосед, оставивший, кажется, в прошлом провальные социалистические эксперименты, уверенно выходил на первое место в мире по множеству позиций. Это даже не так страшно, как предсказания политологов и экспертов, уверенно обещающих небывалый кризис вслед за продолжающимся подъёмом китайской экономики.
Казалось бы, китайцы сделали надлежащие выводы из провала политики перестройки в СССР и развала этой страны, не дали «зелёный свет»
Не проходит и недели без сообщений об арестах коррупционеров, судах и казнях. Не в людской природе, по большому счёту нищим, функционерам строить миллионеров и не попытаться отломить от их богатств кусочек. Иногда и значительный. Тем более, в Китае, стране с богатыми, бюрократическими традициями. Предприниматели, конечно, платят, но и копят недовольство: за что, собственно? Нельзя ли обойтись без этих нахлебников? И конечно, у всех них перед глазами Тайвань. Для бизнесменов, как страна с огромными возможностями, но без идеологических уз и идущих с ними в комплекте погонял с правом подписи. Для прочего населения пример, что уровень жизни может быть во много раз выше. А для коммунистов ежедневная напоминалка, что и без них китайцы могут свободно обойтись.
А аннексированные в прошлом веке Тибет и Уйгурия? Их население не забыло, что некогда эти страны были независимы от мощного соседа.
Да ещё в самом Китае поднимают голову национальные коммунистические лидеры. Пока ещё коммунистические. Это только на карте огромная страна выкрашена в один цвет, на самом деле в разных провинциях люди разговаривают на языках, отличающихся поболе, чем русский и украинский, например. И их руководители всё чаще задумываются, так ли им необходима далёкая метрополия, с которой, мало того, что нужно делиться, но которая ещё и видит себя непререкаемым авторитетом и во всех местных делах? Не пора ли им снять партийные значки и отказаться и от замшелой идеологии и, одновременно, от диктата центра?
Пока эти лидеры на съездах и конференциях КПК лицемерно улыбаются и жмут руки «пекинским товарищам», клянутся с трибун верности курсу и так далее… Но и очень осторожно наводят неформальные связи с командованием округов, прощупывают местных военных на предмет…
Его размышления прервал вызов от секретаря:
– Господин президент! Банкиры собрались.
– Как настроены?
– Особого энтузиазма, похоже, не испытывают.
– И правильно. Пускай посидят.
– Хорошо.
Секретарь отключился, а президент открыл тезисы своего выступления перед главными российскими финансистами. Скорее, даже, беседы. Всё должно быть «по согласию». Ну, почти. Они тоже хороши: «энтузиазма не испытывают»! Чует кошка, чьё мясо съела! Сейчас мы им энтузиазма добавим!
Пробежав глазами пункты шпаргалки и приведя себя постепенно в боевое настроение, президент нажал кнопку:
– Приглашай!
И подумал невесело:
«Приступаем к очередному этапу государственного регулирования рыночной экономики!»
***
Течение в подводном канале было незначительное, сам он достаточно широк для «Ласточки». Кроме того, фарватер обозначался линейками довольно ярко светящихся фонарей, с боков, сверху и снизу. Держи между ними и всё будет нормально. Наконец фонари остались за кормой, и сидящий рядом с Бортко
– Можно всплывать!
Сардин перекинул тумблер в положение «всплытие», едва слышно зашипел воздух, и подводная лодка оказалась в подземной акватории «Золотого острова». Пещера была ярко освещена, свет нескольких прожекторов отражался от гуляющих по водной поверхности волн. Капитан Бортко откинул люк и, наполовину высунувшись наружу, осмотрелся:
«Пожалуй, развернуться тут можно без проблем, не задним же ходом в море выходить!»
Вернувшись в кресло и следуя указаниям Петра, капитан на самых малых оборотах осторожно подошёл к явно оборудованной второпях пристани. Их встречали.
– Эй, Сардин! Вылезай из своей банки! – крикнул один из встречавших, оказавшийся ВГ, и ловко поймал брошенный ему швартовочный конец, тут же накинув его на кнехт.
Другой поймал неизвестный Андрею молодой человек. Вышедший из «Ласточки» вслед за капитаном Петр поприветствовал его и назвал Сергеем и, ловко спрыгнув на пристань, показал, что с этим канатом делать. Третьего встречающего, одетого в костюм-тройку, Бортко узнал не сразу, поскольку тот стоял немного в стороне и участия в швартовке не принимал. Когда же он подошёл поближе, Сардин, как будто, опознал и его.
– Самсонов? Павел Васильевич? – произнёс он в некотором сомнении, пожимая протянутую руку, поскольку выглядел давний знакомец исключительно молодо, как будто и не прошло с момента их последней встречи, сколько? Да более двадцати лет!
– Да Андрей Семенович, это я, – ответил тот, широко улыбнувшись. – Рад тебя видеть в полном здравии! Только тут я Омаров Тагир Хасанович, так и называй, даже наедине.
– Так, вот он кто, таинственный азербайджанский человек, Омаров! – воскликнул поражённый Андрей Семенович. А я тебя по телевизору, да в восточном прикиде и не узнал! Всё думал, на кого же знакомого этот Омаров похож?
– На меня, Андрюша, на меня!
– ответил г. Самсонов и представил подошедшего Сергея:
– Знакомься, это Поспелов Сергей Валерьевич, несмотря на как будто бы юный возраст, отец современной физики!
– Скажете тоже! – возразил Сергей, смущаясь и пожимая руку капитану субмарины. – Я, скорее, только акушер!
– Пускай потомки разбираются! – резюмировал Павел Васильевич и продолжил. – ВГ, покажешь Сардину его комнату, пускай умоется с дороги. А то он, вон, весь в масле перепачкался! И все собираемся у меня в кабинете через час.
– Где? Где я в масле? В каком масле? – возмущённо вскричал Бортко, оглядывая себя. «Ласточка» его содержалась в исключительной чистоте.
– В оливковом! – торжествующе ответил Павел. – Или «в собственном соку»! Я в оливковом люблю!
Окружающие рассмеялись, рассмеялся и Андрей, поняв, что снова попался на простейшую подначку, имевшую корни в далёкой молодости, когда к нему, уж и не вспомнить, по какой причине, прилипла кличка «Сардин».
***
Из генераторного зала вышли все посторонние, остался только господин Омаров. Двери зала были заперты снаружи, у них встала вооружённая охрана. До первого мая, даты официального открытия производства оставалась ещё неделя с лишним, однако генераторы были уже смонтированы и нуждались в проверке. Тагир Хасанович, облачённый в свою любимую, по легенде, щегольскую тройку, прошёл в дальний конец зала к небольшой двери, напоминающей по конструкции дверцу банковского сейфа. Впрочем, и две другие двери, ведущие наружу, не уступали ей в прочности и массивности.