На пороге Мира

Француз Михаил

Но Ленька молчал. Топил себя этим, но молчал.

– Трус!
– выплюнул Злой.

– Отсиделся в каком-то схроне, пока нас по училищу гоняли!
– поддержал его Славка Рябой.

– Завел нас в засаду, сволочь!
– послышался выкрик Сивого. Затем подключились остальные, и в общем шуме отдельных слов было уже не разобрать.

– Трус, - дождавшись тишины, повторил Леха Злой. Подошел и смачно харкнул прямо в лицо Леньке.

Каких усилий ему стоило сдержаться и не броситься на Злого, не узнает наверное никто. Но сдержался. Не бросился.

А

вслед за Злым потянулись ребята, что были на ночной вылазке, потом остальные... И каждый плюнул. Ни один не воздержался...

Дети. Дети самые жестокие и безжалостные существа на свете. Наивно думать, что это не так. Просто взрослые, вырастая забывают об этом. Подсознательно затирают травмирующие воспоминания, смакуя лишь приятные моменты детства. Но объективно, нет коллектива страшнее подросткового. Тем более из сирот и "неблагополучных".

В этот день Леньку не били. Но дорога в Первые для него закрылась раз и навсегда.

глава 2

Жизнь все равно остается жизнью, что бы не произошло в ней. Особенно, когда ты идешь на это что-то осознанно. Сознательно делаешь выбор.

А Ленька сделал свой выбор осознанно. Сознательно, понимая на что идет, сбросил с себя ношу лидерства. Да, при этом он упал на самое "дно" того сообщества, в котором до этого был лидером. Но!

Сильный, не физически, а душевно, морально сильный человек на "дне" никогда на долго не останется. Не остался и Ленька Отмор. Ведь отморозком его назвали не просто так.

День после сходки был днем тяжелым. Ведь "упасть" тоже надо суметь, не свернув себе шеи. Все "голоногие" весь день, всячески пытались выказывать свое презрение к "трусу": норовили толкнуть, подставить подножку, опрокинуть вместе с подносом еды, отодвинули его кровать в общей спальне к самым дверям туалета...

К вечеру попытались, наконец, избить. Не удержались все-таки. Их было четверо. Он был один. Но "не большой побеждает, клыками украшенный, а маленький, злой и безбашенный". Все пятеро угодили в больничку почти на неделю.

Досталось ему крепко, но отпор он дал. Дрался до конца, до самого момента, когда прибежали воспитатели и оттащили его от визжащего комка боли, в который он превратил последнего стоящего на ногах из той четверки. Он откусил нос ему и почти вырвал из глазницы глаз. Остальные отделались переломами пальцев, одним сотрясением, гематомами и колото-рваными ранами (Ленька сорвал со стены картину в раме и расколотил ее о нападавших, а после добивал острым обломком рамы. Последний сумел вцепиться в него и повалить, но Отморозок Ленька, как уже писалось ранее, отгрыз ему нос напрочь и пальцами свободной руки выковырнул глаз из глазницы, но оторвать совсем не успел - оттащили).

После такого, когда Жестянкина выписали из "больнички", трогать его уже не решались. Игнорировали, выказывали всяческое презрение, но прикоснуться к нему боялись, словно к прокаженному.

Особенно, когда Леха Злой ночью поскользнулся в туалете и разбил лицо об

унитаз, да так неудачно, что лишился восьми зубов.

Как его не расспрашивали, Леха, ставший после этого случая из Злого Щербатым, стоял на своем: поскользнулся, упал, ударился - все! И никакого Леньки Отмора рядом не было. Хоть и стоит его койка ближе всех к туалету.

Тем более, когда все десять ребят, что были с ним на "последней операции", в течение месяца перебывали в "больничке". И опять же, как и Щербатый твердили одно и то же: сам, случайность (с лестницы упал, от машины уворачивался, от собаки убегал, споткнулся, из окна выпал...) Но никак не Жестянкин. Что угодно, но не Ленька Отмор.

Да и фиг бы с ним, этим трусом Жестянкиным! Тут "красноперые" оборзели!

Впитав, словно губки, те знания, что щедро передавали им пришлые инструктора, кадеты с воодушевлением ринулись возвращать детдомовцам долги. И у них это великолепно получалось, поскольку место тактического командира, опустевшее после "падения" Леньки, занял бывший Второй номер Леха. Но! Кроме лидерских качеств и энтузиазма, парень не обладал необходимыми тактическими познаниями. Ведь для того, чтобы лопатить подходящую литературу по теме он не имел достаточной усидчивости (да и желания не имел), а для того, чтобы пойти за советом к Леньке, был слишком горд.

Победы, однако, это не поражения. Они не мотивируют к развитию, а потому быстро приедаются.

Администрации.

Начальник Училища, видя, что "война" с детдомовцами перешла в разряд избиения и уличных беспорядков, просто посадил всех кадетов "на казарму" на месяц, а после стал сурово карать за драки в городе.

Собственно, так все и вернулось на круги своя.

* * *

– И как там наш тринадцатый?
– поинтересовался мужчина в невзрачном костюме, сидящий за дубовым письменным столом, у невзрачного мужчины, стоящего напротив этого стола.

– Вы же распорядились снять наблюдение?
– изобразил удивление тот.

– Наблюдение снять, - согласился он.
– Пригляд оставить. Вы ведь до конца читали документ, с должным вниманием?

– Так точно, - вытянулся стоящий напротив стола мужчина.

– Так, как там тринадцатый?
– повторил свой вопрос мужчина, сидящий за столом.

– Ничего сверхвыдающегося, - начал докладывать второй.
– Время, что длилось разбирательство по Л-51, мальчик провел ведь на базе подготовки СКООН (капитан Коршунов взял под свое крыло). Вот и понахватался всякого...

– Чего же?
– заинтересовался первый.

– Тактики, теории в основном, практики немного...

– Ладно, это не страшно. Как он в детдоме прижился?

– Прижился... Устроил войнушку с соседним Кадетским Училищем и, используя то, чего набрался за месяц в СКООНе развернул форменный террор кадетам. Настолько, что начальник Училища ввел новый предмет и выписал инструкторов из действующих боевых частей и высших военных училищ.

– А говорили, что ничего выдающегося, - ухмыльнулся первый.