На пороге мира

Француз Михаил

– Все равно, не нравится мне это, - покачал головой Иван.
– Как вы вообще-то летали вчера на неисправных истребителях?

– Пронесло и ладно. Третий то с восьмым исправны, вот на них и потанцуем!

– Я смотрю, ты повеселел даже, - заметил Иван, глядя на полубезумную улыбку и лихорадочный блеск в глазах Леонида.
– Ожил.

– Бой. Все что у меня осталось в жизни - бой. Я рожден для боя и это все, что я действительно хорошо умею. Это то, что делает меня живым. Бой с сильным противником. А она - очень сильна,

хотя так и не скажешь...

– Ты пьяный что ли?
– принюхался Иван, уловив знакомые нотки в воздухе.

– Не обращай внимания, меня алкоголь не берет, как и любая другая наркота - последствия обучения в контрразведке.

– А пил тогда зачем? Если не берет?

– Для храбрости, - ухмыльнулся Леонид.
– Как в древности: сто грамм перед боем. Традиция, - пожал он плечами.

– Что-то ты мне все больше не нравишься, - покачал головой Иван.
– Ну, всякое в жизни случается, умерла - бывает. Ты-то живой, значит жизнь продолжается. Встретишь еще свою единственную!

– Вань, давай после боя поговорим, а? Не порть мне настроения?
– скривился Леонид. Потом запрыгнул в кабину и натянул на голову шлем.
– Дождик, дождик, хватит литься...

– ...Лёня хочет веселиться!
– закончил за друга Наследник Императорского Престола.

– Именно!
– рассмеялся Леонид и подал команду на герметизацию кабины. Затем корпус засеребрился активированным ферритом.

– Удачи, парень...
– тихо сказал Иван вслед удаляющемуся к шлюзовой камере Универсалу. Второй такой же синхронно двигался по восьмой пусковой дорожке.

– Центр, я Птичка-3, в шлюзовой камере, готов к старту!

– Птичка-3, давление в шлюзовой камере выровняно с наружным, открываю переборку. Можете стартовать.

– Стартую!

– Центр, Птичке-8, я в шлюзовой камере, готова к старту.

– Птичка-8, давление выровняно, открываю переборку, можете стартовать!

– Стартую!

– Птичка-8, Птичке-3: пару кружочков для разминки?

– Птичка-3, Птичке-8: согласна.

Два Универсала пошли на облет станции, давая возможность пилотам слегка привыкнуть к машинам. Шли красиво, ровно, крыло в крыло.

– Птичка-8, на счет восемь расходимся, - прозвенел в эфирн лихорадочно веселый голос Жестянкина.

– Птичка-3, почему не на три?

– Потому, что девушкам надо уступать, а ваш номер восемь, вот и на восемь!

– Дурацкая причина, - хмыкнула Валаньева сердито. Но чувствовалось, что азарт уже начал захватывать ее, вытесняя все остальные эмоции.

– Раз!

– Бог с тобой, засранец!

– Два!

– На восемь!

– Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Восемь!!!
– на счет "восемь" прозвучавший в эфире, два истребителя резко разошлись в противоположные стороны и начали стремительно набирать дистанцию.

– Начали!
– прозвучала команда Валаньевой. И машины пошли на сближение, начиная свою карусель.

Сначала пилоты пытались

зайти стандартно, заученными маневрами, выполняя их безукоризненно красиво и точно. Как-то так сразу пошло, что инициативу атакующей стороны взяла на себя Птичка-8, пилотируемая Валаньевой. Птичка-3 же уворачивалась, изворачивалась, изредко выходя на острые неожиданные контратаки. Пилотирующий ее Жестянкин, словно бы заманивал Птичку-8, играл с ней. Заводил и раздувал искру азарта до уровня всепоглощающего пламени.

Анастасия Константиновна уже и забыла из-за чего все началось. Забыла обиду, забыла злость. Она увлеклась этим боем, этим танцем. Остался только душевный подъем, жгучий, бурлящий азарт и этот суперверткий, непредсказуемый Универсал, который никак не хотел попадать в перекрестье прицела тяжелых ротерных лазерных установок или в систему наведения на цель ракет. Чуть-чуть, совсем немного, почти... Палец лежал на кнопке открытия огня, готовый нажать ее и никак не нажимал, хотелось выстрелить наверняка, выпустить учебную очередь ровно так, чтобы условно "на куски", чтобы безоговорочная победа. Вот-вот сейчас, сейчас, сейчас!...

Элементы становились все сложней и сложней, скорости нарастали, становилось уже трудно следить за ними даже при помощи обзорных экранов и контрольной техники.

Танец действительно был захватывающим. Настолько, что увлеченные наблюдением люди не замечали вышедший из-за планеты легкий авианесущий крейсер Альянса до тех пор, пока он не произвел залп по автоматическим оборонительным орудиям станции.

В этот момент бешенные истребители прыснули в разные стороны друг от друга, словно облитые водой кошки и синхронно развернулись в сторону крейсера.

– Что происходит?! Почему он атакует?! У нас же мир с Альянсом!
– раздался испуганный голос Валаньевой в эфире.

– Это покушение на сына Императора!!
– в том же эфире раздался голос полковника Сонина.
– Всем защищать Наследника Императорского Престола!!!

– Чем защищать-то?!! У нас учебные Универсалы! Учебные!!
– раздался панический голос Валаньевой в эфире. А из шлюзовых отсеков крейсера уже выходили шесть истребителей: два звена, полный состав.

– Отставить панику!! Настя, возьми себя в руки! У нас с тобой по полному БК и реактор на Максималке! Мы хоть до утра с ними танцевать можем!
– раздался голос Жестянкина в эфире.

– Какой БК?! Ты спятил?

– У тебя индикация сломана. Нажми на гашетку, если не веришь!
– прозвучал голос Леонида.

Анастасия Константиновна послушно, не сообразив еще до конца, что происходит, вдавила кнопку. Тут же в сторону крейсера ушла короткая очередь из роторного лазера. Точнее в сторону одного из истребителей противника, поскольку, не отойдя толком от боя с учеником, девушка автоматически поймала в перекрестье прицела ближайшую машину, вышедшую из чрева крейсера, при развороте в их сторону.