На пороге мира
Шрифт:
Мало кто заметил, еще меньше кто запомнил и вообще уже никого, кто придал бы значение, но еще в самом начале медленного убийства Лео что-то сказал Валентину. На оставшееся целым ухо. Совсем немного. Буквально два слова. Имя. И фамилию. Но это осталось только между ними. Между Касселем и Ангелочком.
Когда Лео отошел от тела под все то же шокированное молчание толпы, выражение: «у него руки были по локоть в крови», было применимо к нему совершенно буквально.
И также в полной тишине юноша покинул клетку. И прошел сквозь толпу, что расступалась перед ним, как
Администратор боев приветливо улыбался подошедшему, уже принявшему душ и переодевшемуся Лео. Вот только руки, отсчитывающие пачки купюр, дрожали. И в глазах его плескался ужас.
Видя это, юноша не стал ничего говорить. Молча, грузил деньги в черный ученический ранец. Горячо пожал, холодную от страха руку, непосмевшему отказать в рукопожатии администратору.
— Многовато впечатлений для одного дня, Василий, — не отпуская руки, сказал юноша. — Снотворное хорошо помогает забыться. Напиться, уколоться и забыться, как пел один древний российский бард, — не совсем в тему пошутил Лео, впрочем, продолжая смотреть прямо в глаза застывшему, как кролик перед удавом потеющему от страха, человечку. — Поспи, Вася. Поспи, и все забудется, — юноша отпустил руку администратора и, не прощаясь, ушел из ангара.
Лабертовский и Стариков были немногословны. Первый передал деньги второму, и тот уехал в окружении своей охраны на бронированном флаере с двумя чемоданами, одним собственным, другим выиграным.
Утром полиция обводила тела восьми охранников и хозяина на асфальте перед особняком Старикова. Лабертовский был найден застрелившимся в рабочем кабинете своего собственного дома.
Василий Шнырев… Эту ночь тоже не пережил: наркотики, алкоголь и снотворное — плохое сочетание. Вредное для организма. Смертельно вредное. Просто сдали нервы у человека. Всего лишь нервы… и гипноз тут совершенно не при чем. Наверное. К делу его все равно не пришьешь.
Следующим утром в маленьком летнем кафе на набережной сидели за одним столиком двое парней примерно одного возраста. Один был в кадетской форме с нашивками выпускного курса, другой в светлой летней рубашке, такого же цвета летних брюках и макасинах. Пили сок и смотрели на воду.
— Ты намекнул утром, что разговор не телефонный, — обратился один к другому, впрочем, не отводя взгляда от поверхности воды.
— Я все сделал, Паша, — тихо ответил второй. — Как ты и просил.
— Что просил? — удивился юноша в кадетской форме, названный Пашей, поворачиваясь к соседу.
— Убил его. «…заставил страдать, мучиться, вырвал ему глаза… нет, один глаз! Чтобы он до конца видел, а потом задушил эту падаль его же собственными кишками!» — слово в слово процитировал тот.
— Ты… достал Касселя? — слегка дрогнувшим голосом спросил Паша.
— И его. И Лабертовского, — подтвердил второй юноша, отпивая из своего стакана сок фейхоа.
— Но как?…
— Как
— Лучше. Врачи обещали, что скоро из комы выйдет. Лицо только…
— Вот на них, новое лицо и сделает.
— Лёнь, не надо, — попытался вернуть рукзак Паша. — Ты и так помог уже… Если бы ты тогда, три месяца назад с врачами не договорился, Настька бы…
— Оставь, — спокойно и уверенно остановил его Лёня. — Ей нужнее. Особенно теперь, когда она вот-вот очнется.
— Но…
— Паш, как я мог иначе поступить? Мы же с одного детдома все. С тобой и с Настькой. Я же знаю, что остальные ребята, как узнали, дали сколько смогли. Сивый с Щербатым даже точку Старикова накрыли, чтобы денег достать…
— Ищут их теперь, дураков… Стариков из-под земли достанет и туда же опять закопает, — печально вздохнул Паша.
— Не закопает. Не ссы, Одноглазый, — взлохматил Лёня волосы Пашке. — Умер Стариков. Вчера вечером.
— Умер? — удивился тот.
— Умер, — подтвердил Лёнька. — Но впредь думайте головой, кого и когда брать.
— Повезло нам, — ответил Паша. Повисло молчание. Оно не было тягостным. Просто, каждый о чем-то своем думал.
— И что, прямо так… кишками? — спросил Паша Одноглазый. Лёнька кивнул.
— Я ж, просто со злости тогда сказал… в запале, — Лёня пожал плечами. Вновь помолчали.
— Спасибо, — тихо сказал Паша.
— Не за что, — тихо ответил Лёня. — Обращайся. На то и нужны друзья.
Глава 29
Под самое утро в квартиру вернулся Лео. Он был уставший, запыхавшийся, вспотевший. В каждой руке держал по дипломату. На спине его болтался школьный рюкзак.
— Что с тобой? — удивилась и немного испугалась Анна.
— Лифт не работает, — пожаловался Леонид. — Пришлось по лестнице подниматься. Устал, запыхался…
— А что в дипломатах? — поинтересовалась девушка.
— Деньги. Крупными купюрами! Тяжелые, дрянь такая!
— Откуда же? — окончательно успокоилась девушка. Раз парень шутит — значит все в порядке.
— Казнил одного маньяка по просьбе друга, попутно грабанул двух авторитетов. Перся потом пешком через полгорода. Почувствуй себя вьючным ослом называется…
— Проходи уж, народный мститель, — усмехнулась Анна. — Ужинать будешь?
— Естественно! — отозвался Леонид из своей комнаты. — Только душ приму по-быстрому, а то вспотел, как свинья.
— Хорошо, я как раз разогрею все, — крикнула Анна с кухни.
Через пятнадцать минут уже чистый, посвежевший и лучащийся довольной улыбкой Лео, сидел за столом и вдыхал божественный аромат поставленной перед ним пищи.
— Анна! Ты просто сокровище! Что бы я без тебя делал? — восхитился он, вонзая вилку в жареную картошку.
— Давился бы покупной дрянью из круглосутки, — усмехнулась девушка. — Где бродил-то?
— Так выступление было сегодня. Помнишь, я тебе говорил месяц назад?