На пороге надежды (сборник)

Ноак Ханс-Георг

Фридо обошел комнату, касаясь пальцем мебели, книг, картин. Ребята теснились позади Уты в дверях. Фридо вернулся к ним:

–  Располагайтесь. Нужно переждать до темноты.

–  Потише, - шепнула Целла, но Фридо мотнул головой:

–  Тут нас никто не слышит.

Целла громко рассмеялась, Таффи улюлюкнул, и оба они, выбежав из комнаты, загрохотали по лестнице. Луц подошел к резному шкафчику, открыл его и посторонился, чтобы показать бутылки и рюмки. Фридо, развалившись на тахте, сказал Уте:

–  Глянь на кухне. Может, найдется какая-нибудь жратва. И лед захвати!

Ута вернулась в переднюю. На втором

этаже смеялись и чем-то громыхали Таффи и Целла. Ута оглянулась. Рядом с лестницей находилась белая дверь. Ута осторожно толкнула ее и вошла на кухню размером со столовую в их квартире. Ультрасовременная кухня. Даже полукруглая стойка бара и та здесь имелась. Стены обшиты деревом, встроенные плита и холодильник, дверцы открывались бесшумно и закрывались автоматически, на магнитах. Из кухни арочная дверь вела в столовую, здесь из-за тонкой перегородки слышались голоса Фридо и Луца.

–  Ну, ты хитер!
– проговорил Фридо.

Луц рассмеялся:

–  Это же каждый дурак мог прочитать в газетах. Хозяева на две недели уехали на Снят. У них там собственная вилла.

–  Все равно (что-то звякнуло) до такого надо додуматься.

Ута вернулась на кухню. Взяла из шкафчика блюдо, достала из холодильника лед. Кроме того, она нашла хрустящие хлебцы, банку селедки в горчичном соусе и банку маринованных огурцов. Когда она вернулась в комнату, ребята включили приемник. Фридо по-прежнему сидел развалясь на тахте, а Луц рылся в пластинках. Ута поставила банки с блюдом на стол и села в кресло. «Теперь Целла сядет на тахту к Фридо», - подумала Ута, но с места не двинулась. Луц нашел пластинку «Дип папл» и включил проигрыватель.

–  Эй, глядите!
– В дверях стояли Таффи и Целла. Таффи держал портативный телевизор, а Целла кассетный магнитофон.

Поставив вещи на пол, они вошли в комнату. Таффи подсел к Фридо. Целла уселась рядом, придвинула к себе банку и открыла ее.

–  Кто хочет селедки?

Музыка оглушала настолько, что слов почти не было слышно.

Ута взглянула на часы. Половина шестого. Отец возвращается домой в шесть. Наверняка будет скандал. Ута встала. Одним прыжком Таффи очутился между нею и дверью. Он протянул Уте стакан с желтой жидкостью:

–  Пей!

Ута машинально взяла стакан и отпила глоток. Вкус был до того отвратителен, что она едва не выплюнула эту гадость.

Целла расхохоталась.

–  Я просто поперхнулась.
– На глазах у Уты выступили слезы.
– С каждым может случиться.

Ута снова села. Луц пристально посмотрел на нее, потом бросил короткий взгляд на Фридо и встал, чтобы перевернуть пластинку. Таффи и Целла танцевали. На часы Ута больше не смотрела. Ну и пусть скандал. Поскандалят и утихнут. Главное, она с ребятами. Кто-то потянул Уту с кресла, танцевать. Фридо? Нет, это был не Фридо, а Луц. Она вырвалась и выбежала из комнаты. Первая дверь вела в подвал, дверь рядом - в туалет. Ее стошнило. Она слышала грохот музыки, журчанье воды. Пол в красных плитках. Ей не хотелось выходить. Но вдруг Ута увидела перед собой пару ног в кожаных джинсах. Луц! Как он вошел сюда? Луц положил ей на лоб что-то мокрое. Полотенце. Ута приподнялась:

–  Проваливай отсюда!

Закрыв за Луцем дверь, она умыла лицо холодной водой. Стало полегче. Когда Ута вернулась в комнату, остальные не обратили на нее никакого внимания. Музыка умолкла. Приемник, проигрыватель

и стереодинамики исчезли со стеллажа. На полу лежало несколько бесформенных узлов. Таффи как раз заворачивал в куртку портативный телевизор. Только теперь Ута заметила, что на улице стемнело. Разве уже так поздно? Она взглянула на часы. Половина десятого. Когда же успело пролететь столько времени?

Они снова полезли в окно. Первым Фридо, Таффи передал ему узлы и вылез следом. Целла то и дело хихикала и пошатывалась. Ута была спокойна. Она тащила узел, и на каждом шагу ей в спину ударяло что-то твердое. «Это кража со взломом, - думала Ута.
– Воровство. И я - соучастник». Но страха она не чувствовала.

Открыв калитку, ребята вышли за ограду и пересекли дорогу. Они почти дошли до обрыва, когда сзади залаяла собака и послышался мужской голос:

–  Стой! Стой!

Ута бросилась за остальными вниз, ветки хлестали ей в лицо, узел зацепился, она рванула его, едва не упала, устояла на ногах и, наконец, добежала до берега. Следом доносился крик:

–  Стой! Стой!

Неожиданно Ута услышала за спиной быстрое шуршанье ветвей. Что-то вцепилось ей в ногу. Ута вскрикнула. Таффи остановился, поднял камень и изо всех сил швырнул в собаку. Та заскулила и отстала. Они помчались дальше.

У реки было немного светлее, и они сразу же заметили, что кто-то убрал ветки с мопедов. Но раздумывать было некогда. Ребята вытащили мопеды и вывели их на дорогу. Мужчина добежал теперь до собаки и кричал уже оттуда. Ута села на мопед к Фридо, зажав узлы между собою и им. Она сидела так далеко, что едва дотягивалась до Фридо. Но в какой-то момент рядом оказался Таффи. Он обвязывал вокруг себя рукава куртки. Ута наклонилась вперед, изо всех сил стараясь, чтобы ее руки не отцепились.

В поселок они приехали первыми. Фридо забрал у нее оба узла:

–  Никому ни слова! Ясно?

Ута кивнула и хотела идти, но Фридо удержал ее:

–  Завтра днем у скамейки, о'кей?

Она опять кивнула, а он притянул ее голову к себе и поцеловал:

–  Ты классно держалась.

С трудом передвигая одеревеневшие ноги, Ута дошла до дома, поднялась по лестнице. Она еще не успела нажать на кнопку звонка, как дверь широко распахнулась. Мать втащила Уту в квартиру и захлопнула дверь. Закричала. Вышел отец в пижаме. От него пахло виски. Отец тоже закричал. Двойняшки захныкали. Ута прошла в свою комнату, заперлась и, не раздеваясь, бросилась в кровать. Наплевать ей на всех. Пусть орут, пусть бьют. Ее это не трогает. Фридо! Он поцеловал ее. Она теперь будет вместе с ним. Они всем еще покажут. А еще она купит мопед. «Металлик гольд». С этой мыслью Ута заснула.

Проснулась Ута от страшного шума и сразу же подумала, что случилось что-то ужасное. Она испугалась, сама не зная чего, хотела с головой закрыться одеялом и только тут заметила, что спала в одежде. Мать стучала в дверь.

–  Выходи же наконец! Уже половина восьмого!

Ута с трудом приподнялась и села. Голова разламывалась, страшно хотелось пить, и во рту был отвратительный привкус. Она заставила себя раздеться, пошла в ванную. Холодная вода немного освежила ее. Ута надела дурацкую юбку и белую блузку. На кухонном столе лежали приготовленные для нее бутерброды. Мать глядела молча, с укором. Ута взяла бутерброды, портфель, глотнула горячего кофе и вышла на улицу.