На пороге Нового Завета
Шрифт:
Иосиф Флавий не упоминает об этой группе - он старательно замалчивал почти все мессианские движения Палестины (10). О "чающих" мы узнаем от евангелиста Луки. Он писал лет на двадцать раньше Флавия, когда некоторые современники Ирода были живы, а в Назарете оставались родные и близкие Иисуса, которые могли познакомить ев. Луку с семейными преданиями тех лет (11). Среди "чающих Утешения" евангелист называет старца Симеона и пророчицу Анну, к ним же, по-видимому, принадлежали священник Захария, его жена Элишева (Елизавета) и,
Обращаясь к этим людям, мы как бы переносимся в иное измерение истории. Чтобы почувствовать атмосферу надежд, которые окрыляли "чающих", нужно вчитаться в строки гимнов, приведенных у ев. Луки. Все указывает на то, что их сложили не поэты по призванию, а простые верующие, хорошо знавшие Библию. "Песнь Марии" и "Песнь Захарии", несомненно, получили распространение до Рождества, поскольку в них не говорится об уже пришедшем Мессии. Они, вероятно, звучали на первых христианских богослужениях, откуда их мог заимствовать евангелист (12).
В этих безыскусных, но вдохновенных молитвах улавливаются отголоски кумранского мессианизма, однако-не более чем отголоски. Псалмы "чающих" навеяны главным образом классической поэзией Ветхого Завета и представляют собой свободные вариации на библейские темы. Перед нами настоящие гимны "анавитов", смиренных "бедняков Божиих", которые знают о небесном покрове, простертом над униженными и оскорбленными.
Низложил властителей с престолов и вознес смиренных,
Алчущих исполнил благ, а богатых отпустил ни с чем,
Поддержал Израиля, Служителя Своего, в память о милости
Как сказал Он отцам нашим,- милости к Аврааму и семени его вовек.
Лк 1, 52-55*.
– ----------------------------------------------------------------
* Здесь и далее новозаветные тексты приводятся по новому переводу (Лондон, 1970) с некоторыми изменениями
Долго готовился к чуду Богоявления народ Господень, к чуду, обещанному посланниками небес. И вот теперь оно уже близко.
Благословен Господь Бог Израилев, что посетил и сотворил искупление народу Своему,
И воздвиг нам мощь спасения в Доме Давида, Служителя Своего,
Как Он сказал устами святых древних пророков Своих.
Спасение от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас .
Сотворить милость отцам нашим и вспомнить Завет Свой святой.
Чтобы безбоязненно, избавившись от руки врагов, служили мы Ему в святости и праведности.
Лк 1, 68-75
Этот Новый Завет будет уже не тот, что когда-то возвестил Моисей среди молний Синая, и не тот, о котором грезили пустынники Мертвого моря, а искупительный Завет, начертанный в сердцах любящих Господа.
Неисповедимый властно влек к Себе человека, возрастала жажда единения с Сущим. "Как олень стремится к потокам водным, так душа моя стремится к Тебе, Боже",-говорил псалмопевец. "О, если бы Ты разверз небеса и сошел!"-восклицал в глубокой тоске Второисайя. Ныне
Такими мыслями и чувствами жили все "чающие", а вместе с ними и галилейская Дева.
Единственная. Его Мать. Этим одним сказано бесконечно много.
Пусть нам осталось бы неизвестным даже Ее имя; достаточно и того, что Она передала черты Своего лица и характера Иисусу, держала на руках Младенца, учила Его первым арамейским словам, делилась с Отроком Своей верой и любовью к Священному Писанию.
В явных знаках земного величия призвание Ее не нуждалось. Пурпурные завесы, вышитые рукой Мариам, пребывание в Святая Святых и дивные знамения-это только апокриф, радужный витраж или икона; на самом же деле внешне все выглядело невзрачным и обыденным: каменистый двор, овцы за изгородью, глинобитный дом с плоской кровлей, убогий очаг...
Поздние легенды подробно останавливаются на детских и отроческих годах Марии, евангелисты же говорят о Ней мало и сдержанно. Почему? Неужели их читатели не хотели знать о Марии больше? Очевидно, такое желание было: свидетельством тому служат хотя бы апокрифы (13). Авторы Нового Завета черпали из родника живой палестинской традиции; Мать Учителя в последние годы окружало благоговейное почитание апостолов. Тем не менее о Себе Она рассказывала им немного.
Во все времена бывали мистики, умевшие выражать опыт неизреченного, однако для этого требовался особый дар; Мария же обрела Свою единственную и высшую харизму - принадлежать только Ему.
Мы не знаем, какую долю достоверности содержит рассказ о введении Девы во Храм, но Евангелие свидетельствует о Ее особой любви к Дому Божию. Она посещала его каждую Пасху, хотя обычай не вменял этого женщинам в обязанность. Маленький штрих, но он дорог нам, как все, что касается Марии. По словам св. Луки, Она "слагала в Своем сердце", как бы прятала и оберегала то сокровенное, что совершалось в тайниках Ее души.
О чем в таком случае могли говорить евангелия? О том, что у Девушки загрубели руки от прялки и жернова? О колодце, куда ходила Мариам с кувшином за водой? Но так ходили все женщины Назарета из поколения в поколение.
Нужно ли было описывать Ее родной городок? Это не входило в задачу евангелистов- благовестников, а не историков. Да и кроме того, Назарет был хорошо знаком первым христианам: многие посещали это тихое селение, укрытое холмами, где, казалось, замерло само время (14). Назарет не слышал тяжкой поступи легионеров и пронзительных звуков фанфар. Только цикады звенели среди олив и рожок пастуха сзывал на заре рассеявшееся стадо коз. Мир с его шумом и тревогами обходил это сельское захолустье, караванные дороги оставляли его в стороне. Ни в Ветхом Завете, ни у Флавия, ни в Талмуде Назарет не упомянут (15). Ирод не украшал его замками и виллами; единственным его убранством служили алые, как кровь, тюльпаны и анемоны, расцветавшие весной на соседних склонах.