На пороге соблазна
Шрифт:
Спустя несколько десятков вдохов понимаю, что мои щеки мокрые от слез. И вот тут защитную плотину прорывает.
Теперь меня трясет так, что я слышу стук своих зубов. Сползаю вниз, прижавшись лбом к двери. И задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь…
— Крошка… Крошка… Крошка… Крошка…
Слово пульсирует в ушах и окончательно уводит почву из-под моих ног.
Следом приходит смех. Сальный, мерзкий, противный.
Он-то меня и отрезвляет. Я вскидываю голову, слепо уставившись в пустоту. Моргаю. Глаза выжигает соль, очертания предметов расплываются,
Падаю на кровать.
Вгрызаюсь зубами в подушку и беззвучно кричу. Связки напрягаются, но в комнате стоит гробовая тишина.
Снова кричу.
И снова.
И снова.
Снова…
Спустя час я сдираю с себя кожу под душем. Запястье покраснело и ноет. Спустя еще полчаса меня выворачивает над унитазом.
Организм словно избавляется от яда. Меня бросает в пот, следом — трясет от холода. Перед глазами то сплошная угольная пелена, то яркий свет, ослепляющий до рези, до слез.
А потом все по второму, третьему, четвертому, пятому кругу.
Более-менее прихожу в себя только через несколько часов. И сразу проваливаюсь в беспокойный, наполненный кошмарами сон.
Собраться с мыслями и силами удалось только к вечеру. Ноги тряслись, когда я впервые за много часов приняла вертикальное положение. Отыскала заныканную в тумбочке у кровати пачку сигарет и вышла из квартиры. Поднялась на последний этаж высотки, вышла на крышу. Села на прогретое солнцем покрытие, подкурила и почувствовала облегчение.
Я пережила. Справилась. Опять.
Августовский вечер, окрашенный оттенками заката, довольно прохладный, особенно на такой высоте. Ветер пробрался под ткань толстовки, вызвав дрожь, но я только обрадовалась. Почувствовала себя живой. Живой, твою мать!
Вся эта ерунда с гонкой, проигранной Ником машиной и угрозой моего разоблачения сейчас казалась до ужаса смешной. Мелочи, которые я обязательно решу. Завтра или чуть позже, неважно.
Разговора с Никитой не получилось, но это не значило, что он не состоится чуть позже. Когда друг Димы будет способен вести диалог, а не запугивать меня детскими угрозами.
В кармане толстовки пиликнул смартфон. Я достала его и поморщилась. Мама.
«Только сейчас увидела оповещение банка. Милая, зачем так много?»
Вздохнув, набрала ее номер. Мама взяла трубку после второго гудка и тихо произнесла:
— У тебя все хорошо, Амели?
— Да… Да, все отлично. Просто с работой некоторые трудности, придется сделать перерыв на пару месяцев. Решила дать вам небольшую подушку безопасности. Как… Как дела у Симы?
— Нормально. Сама понимаешь, девятый класс, нужно подготовиться к экзаменам.
— Я хочу приехать на ее день рождения. Можно?
— Милая… — Мама запнулась. — Не думаю, что это хорошая идея.
— Почему? — спросила я, хоть и не нуждалась в ее ответе. — Мам, мы с ней сестры. Рано или поздно нам придется наладить отношения.
Повисла тишина. Я покачала головой, разглядывая небо. Сейчас у меня не было сил доказывать, как важно донести до
— Ладно, проехали. Я позвоню. Люблю тебя, — шепнула, борясь с подступающими слезами, из-за которых начал дрожать голос.
— Буду ждать твоего звонка, Амели.
Короткие гудки. Мама положила трубку.
Глава 6. Никита
Я пробежал взглядом по расписанию занятий и направился к первой обозначенной в списке аудитории. А там с удивлением обнаружил, что большая часть моей группы уже собралась и даже что-то увлеченно обсуждает, столпившись у двери кабинета.
«Типичные ботаники-задроты»? — подумал я, оглядев галдящих одногруппников, среди которых увидел и Лилю-Амели. Только подходить к девушке и обозначать наше знакомство не стал. Мазнул по ней взглядом, встал возле одного из свободных подоконников, сбросив на него рюкзак, и уже в сотый раз принялся прокручивать скудную биографию Резкой.
«Не местная, прописка в соседнем городе, приводов в полицию нет, место проживания неизвестно. Придется тебе обойтись стандартными комплиментами и начинать крутиться самому», — виновато пожал отец плечами, когда я приехал узнать подробности о «незнакомке, покорившей мое сердце».
И черт побери, меня откровенно разозлило, что папа не нарыл что-то существенное. Правда, отсутствие официального компромата никак не умаляло мой настрой докопаться до истины и вывести белую и пушистую овечку на чистую воду. Как минимум, она участвовала в нелегальных гонках. Пусть и скрывая лицо. Этот нюанс лишь подогревал интерес и сильнее дергал нервы очевидным, как дважды два, выводом — законопослушный человек не станет маскироваться просто так. А раз Амели скрывает свое “увлечение” от горячо любимого Дымыча и дважды подтвердила это, значит, скрывать есть что.
Сам того не желая, я посмотрел на стоящую ко мне вполоборота девушку друга и принялся сверлить ее изучающим взглядом.
Светлые волосы, смазливое личико и наличие фигуры — стандартный и достаточный для Димона минимум. За которым он не рассмотрел, а возможно, даже не пытался увидеть содержимое. Повелся на упаковку и сказку — чем-то же Резкая запудрила мозги Дымычу, — и дальше та самая «любовь и уважение». Где Лилечка до дрожи в коленках боится машин днём, а ночью рассекает на заряженном Чарджере по городу.
«Охренеть безобидный грешок, да, Амели?» — оскалился я, наткнувшись на взгляд с напоминанием, кто и кого собирался шарахнуть шокером. — «Давай-давай. Посмотрим, что ты придумаешь в свое оправдание».
Демонстративно не отвел глаза — лишь на мгновение, чтобы мазнуть по груди, — и расплылся в ядовитой улыбке от ее немого обещания всадить в меня при первом удобном случае весь заряд аккумуляторов. Если сейчас же не прекращу пялиться. Это откровенно забавляло радикальностью, ведь на Резкую помимо меня поглядывали как минимум еще двое из ботанов. Украдкой и тщательно скрывая свой интерес от себя самих и окружающих.