На последних осколках мира
Шрифт:
От этой игры теней, впрочем, он выглядел ещё более усталым, чем обычно, но она подумала, что в этом игнорировании её прихода есть нотка нарочитости – он пытался сходу дать ей понять, что, что бы её ни привело, – это её дело и её проблема, а у него нет ни времени, ни желании вникать в её проблемы.
– То есть, – холодно изъявила своё недовольство Эсна, – объяснений по поводу того, куда и зачем ты отправил наших дочерей, я не получу?
Грэхард бросил на неё ещё один быстрый взгляд – более внимательный, явно выхвативший из общей картины её
– Жене бы я ответил, – невозмутимо высказался он. – Так что если хочешь нормальный разговор – кончай свои игры в ньонскую королевишну.
Эсна мысленно скривилась, придя к выводу, что основной целью его интриги всё же было именно примирение.
– С мужем и мне не пришлось бы играть в эти игры, о мой грозный повелитель, – с прежней холодностью в голосе и взгляде ответила она.
– На чём высокие стороны и разошлись, – покладисто отреагировал Грэхард, и Эсне показалось, что в его голосе прозвучала искристая и непривычная, смешливая ирония, отчего-то немного знакомая.
Ей не хотелось идти у него на поводу и принимать его правила игры.
– Ты не можешь просто взять и отправить куда-то девочек, не сказав мне! – гневно заявила она, чувствуя, однако, что этим вырвавшимся из неё гневом отходит от выбранной стратегии и допускает возможность живых чувств со своей стороны.
Не отвлекаясь от своего документа, Грэхард спокойно возразил:
– Конечно же, я могу, солнечная, и именно это я и сделал.
Эсна с досадой поняла, что не может использовать свой любимый в таких ситуациях аргумент – о том, что он становится тираном, – потому что в последней ссоре они сошлись на том, что он таки стал этим самым тираном, и ей придётся смириться с этим фактом.
От досады она чуть не топнула ногой. Ужасно, ужасно, ужасно не хотелось сдавать позиции и принимать его правила – но он попросту отказывался играть не по своим правилам! Что за выбор у неё был? Либо уйти и ничего не узнать, либо соглашаться на его условия!
Вдруг он поднял голову от своего документа и посмотрел на неё в упор. За привычной хмурой мрачностью его взгляда отчётливо угадывалась усталость.
– Сядь уже, – раздражённо кивнул он ей на стул, не отводя от неё этого тяжёлого уставшего взгляда.
Эсна сочла нужным подчиниться, но постаралась позой и выражением лица выразить величественную надменность.
В его по-прежнему устремлённом на неё хмуром взгляде появился оттенок раздражения, и она поняла, что только провоцирует его на дальнейшее давление.
Вздохнув, она сдалась и сломала изящную позу, оперевшись локтем на стол.
Против её ожиданий, она не заметила у него никаких признаков довольства этой уступкой с её стороны.
Некоторое время он продолжал сверлить её раздражённым взглядом – она, по правде сказать, успела отвыкнуть от этой его привычки, и ей стоило больших трудов сохранить невозмутимость.
– Ты знаешь, солнечная, – неожиданно заговорил он, и ей только чудом удалось не вздрогнуть, –
Эсна сделал бровью движение, которое можно было интерпретировать как: зачем ты произносишь очевидные вещи?
– Меня вполне устраивал этот статус кво, – продолжил развивать свою мысль Грэхард, отодвигая в сторону рабочие документы. – И я не стал бы его нарушать.
Ей стало понятнее, куда он ведёт, хотя причин для разговора об этом она не видела.
– Но, как оказалось, у твоего отца было иное мнение по этому вопросу, – ожидаемо вывел Грэхард на тему, которую она точно никаким образом не желала обсуждать.
«Да-да, – раздражённо подумала про себя Эсна, – и теперь ты будешь вешать всё на моего отца и рассказывать мне, что это он во всём виноват, ну конечно!»
Даже если бы в такой позиции и было бы рациональное зерно – умер-то в итоге её отец, а не он! Так что все его измышления были лишь пустой отговоркой и попыткой оправдаться, не более.
Эсна, впрочем, решила дать ему выговориться – очевидно, он не отстал бы от неё, если бы она отказалась его слушать. Ей стало понятно, что и весь план с отъездом девочек к этому и вёл – заставить её прийти и слушать его. Что ж, пусть выговорится, не стоит провоцировать его на более жёсткие действия.
Но он не заставит её поверить ни единому его слову, это уж точно!
– Грозовой адмирал мог бы довольствоваться тем, что имел, – не разочаровал её Грэхард. – Одна дочь замужем за владыкой, другая – за членом Совета, сын пошёл по его стопам. Чего ещё желать даже и знатнейшему из князей? – задал он риторический вопрос и сам же ответил: – Но твой отец хотел большего. Он хотел избавиться от меня и стать регентом при нашем сыне.
Эсна неопределённо повела плечами. Она, конечно, не верила в эти бредни.
Он, разумеется, знал, что она не верит.
– Статус кво был нарушен, – сухо перешёл к основному делу Грэхард. – Ты можешь обвинять в этом меня, а не отца, как пожелаешь, – она чуть слышно хмыкнула. – Но назад уже не отмотать. Равновесие нарушено, и вопрос теперь только в одном: либо твои родственники свергнут и убьют меня – либо я уничтожу их.
Сердце Эсны болезненно сжалось. Она догадывалась, что всё идёт именно к такому раскладу – но всё же верила, что брата остановит любовь к ней, а Грэхарда… да, и Грэхарда остановит она же.
Однако, очевидно, нынешняя стратегия никуда не годилась для второго пункта. Едва ли Грэхарда может остановить реакция женщины, которая притворяется, что его не существует.
«И мне придётся простить ему эту смерть?» – с тоской подумала она, не видя иного выхода и отчаянно не желая принимать этот вывод.
– Обстановка накаляется, – отметил Грэхард, – и я не могу уже гарантировать никому из членов моей семьи безопасность в Ньоне. Поэтому, – резюмировал он неожиданно для неё, – я отправил девочек в другую страну. Там они будут в безопасности.