На пределе: Серия 3 «Фостер»
Шрифт:
– Не я должен судить о его благоразумности. Всё, что меня беспокоит сейчас, так это то, что человек, вошедший в храм, не чист душой. Его кровь должна пролиться на святыню, чтобы очистить её от грязи, которую он принёс туда.
– Если Вы не уйдёте с Иллаем, от храма не останется и следа. Ваша семья останется лишь горстью изувеченных тел. Кровь прольётся на священные земли Ваших деревень, и больше не будет ничего. Готовы ли Вы вынести это.
– Почему ты решил говорить со мной, Гудвин? Почему не обратился к своему прежнему духовному
– Он говорит с Богом!
– Губы Купера дрогнули в улыбке, когда Рудо посмотрел на него вновь. Лицо старика выражало по истине детское восхищение от услышанного. Всматриваясь в лицо Локера, который старался выглядеть как можно убедительней, Рудо боролся с желанием рассмеяться в лицо Камалу, высмеивавшему его веру.
– Как он говорит с ним, Гудвин? – тихо переспросил старик, прикрыв глаза в предвкушении истории.
– Почему бы Вам не последовать за ним, уверен, что он с радостью расскажет Вам об этом.
– Но люди Камала останутся здесь. Тогда связь между двумя священными племенными семьями будет разорвана. Кровь одних окропит земли, а другие попросту не смогут больше по ней ходить. Как можно ходить по крови своей семьи? – Рудо в скорби опустил глаза.
– Что может быть неоспоримым всеми племенными жителями, включая Старейших мудрецов?
– Слово Божье, но его невозможно услышать. Оно непостижимо…
– Нет ничего невозможного, Рудо. Вы прекрасно об этом знаете. Бог с нами сейчас. И он в храме, вместе с Рокфором.
– Доктор Лайтман? – старик не совсем понял сути сказанного.
– Бог имеет множество обличий, Вы учили этому своих детей. Никогда и никто не знает, каким он явит себя людям, - лгать вожаку племени было тяжёлым испытанием для Гудвина. Он знал, что если обман раскроется, Аввия больше никогда не сможет быть его невестой. Но мысль о том, что взрыв уничтожит всё и всех, исчерпывали любые другие идеи. Божество всегда было священно и главенствующее в племенных семьях Оаро и Окка. Сейчас, Гудвин был как никогда прав в своей лжи.
– Если он в Храме, нашему народу нечего бояться.
– Вера – залог жизни. Войдя в храм, Бог её разрушает…
– Значит, больше нельзя верить? – Рудо отчаянно пытался уловить смысл того, что ему говорил Гудвин.
– Вы любите свой народ, значит должны верить в него. Со мной говорите потому, что не можете прогнать, да и не хотите. Бог с нами, нужно только дать ему возможность сказать своё веское слово. Но зачем ждать, пока всё рухнет и исчезнет с лица земли? Иллай говорит с Богом. Именно он пришёл к нам вместе с ним. Люди должны услышать его, если вера в их сердцах всё ещё жива.
– Она жива… - Рудо тяжело вздохнул. – Мне очень хочется верить тебе, Гудвин, но я боюсь, что ты окажешься лишь слабым
– Вы видели меня в первый день моего появления на острове, Вы видите меня сейчас в ряду таких же племенных жителей. Скажите мне, что изменилось?
– Ты стал рассудительней.
– Только не говорите, что это плохо.
– Нет, - Старик доброжелательно улыбнулся. – Это хорошо, но ты не станешь мудрецом, когда достигнешь нужного возраста. У тебя не та кровь.
– Мне не хочется думать об этом сейчас, – Купер пожал плечами. – Всё, чего я хочу, это заставить людей уйти за Иллаем. Ему это необходимо, мне это необходимо, и Богу это необходимо. Последнее слово за Вами.
– Если Бог считает, что я должен решить судьбу людей племени, я согласен довериться тебе, и пусть Камал остаётся один на один со своими убеждениями.
– Сейчас Вы рассуждаете как мудрец.
– Полагаю, моя вера в Бога не разрушится от того, что Бог стал смертным…
***
– Камал принял меня в свою семью, потому что ему понравилась моя история. Так он сказал. А я солгал. Ничего из того, что я рассказывал, не было. Всё, что мне было нужно – это счастье моей жены. Если она делала выбор, я соглашался с ним. В этом смысл любви. Не так ли?
– Боюсь у нас слишком разные представления о любви… - эксперт невольно вернулся мыслями к Джиллиан. Его беспокоило её состояние. Её мысли. Прекрасно зная, как Фостер относится к таким вот импровизациям в его исполнении, не трудно было предугадать, какие чувства переполняют её в данный момент.
– О любви не может быть разных представлений. Но у меня есть предположение!
– Рокфор нервно повёл плечом и взглянул на задумавшегося Лайтмана. – Ты никого не любишь, поэтому считаешь, что любовь проявляется по-разному.
– Или же ты принимаешь за любовь какое-то другое чувство. Привязанность, зависимость.
– Ты не мой психотерапевт!
– террорист поджал губы, задержав на мгновение дыхание.
– Я знаю, о чём говорю. Я люблю свою жену, лучшее доказательство моих чувств перед тобой. Я здесь!
– Оскверняешь священное место, жаждешь смерти невинных людей. Это, безусловно, доказывает, как сильно ты любишь её.
– Не смей осуждать мои мотивы! Она верила этим людям. До последнего момента верила им!
– Что они сделали с твоей женой, Рокфор? За что ты так их ненавидишь?
***
Время тянулось. Локер всеми силами старался собрать бунтующих у храма людей. Старейшие мудрецы двух племён непрерывно спорили, не заботясь о том, что каждая секунда громко тикающего терпения Рокфора была на счету. Бесконечный шум, который мешал сосредоточиться и решить возникшую проблему, попросту был вызван несогласием одной половины со второй. Если бы на кону были не жизни, Локер мог бы многим пожертвовать, чтобы досмотреть действо, ведущее к расколу большой племенной семьи.