На предельной высоте
Шрифт:
Оказавшись в Турции, фон Папен сделал всё, чтобы показать Берлину, что он не остается в стороне от большой политики. Заметим, что германский посол в Москве граф фон Шулленбург, когда был выслан из Москвы после начала германского вторжения, уже в июле 1941 года, прежде чем вернуться в Берлин, сделал изрядный крюк, чтобы заехать в Турцию и провести консультации с фон Папеном.
Лаврентий Берия предполагал, что фон Папен был ответственным лицом за всю восточную политику Германии, главным координатором всех военных и политических мероприятий от Балкан до Индии. В пользу этой версии говорит организованная немцами утечка информации, в соответствии с которой одним из планов фон Папена было прекращение фашистского вторжения в Советский Союз, и неким компромиссом между Гитлером
Франц фон Папен (слева в первом ряду) — политик и дипломат, глава правительства Германии в 1932 г. и заместитель Гитлера после его прихода к власти
В действительности Москву волновала другая сторона деятельности фон Папена: возможность заключения с его помощью сепаратного мира между Германией, с одной стороны, и Великобританией и США, с другой. Фон Папен всё чаще выдвигал эту идею после провала «блицкрига» и поражения вермахта под Москвой. За рубежами Германии циркулировали слухи о том, что противники Гитлера в самом рейхе хотели бы избавиться от фюрера и заменить его военной диктатурой, которая, пусть пока чисто теоретически, но смогла бы достичь соглашения с Лондоном: ведь сумел же Риббентроп договориться с Чемберленом!
Аналогичные слухи пришли и из Ватикана, где действовал уполномоченный фон Папена — барон Курт фон Лезнер. Еще в 1940 году последний передал Папе Римскому послание фон Па-пена по поводу положения Англии, а в 1941 году фон Папен установил тесную связь с апостолическим представителем Ватикана в Турции. Весной 1942 года Лезнер стал эмиссаром фон Папена в Ватикане.
В апреле там даже начались переговоры — пусть предварительные и туманные, но для западных стран имевшие в известном смысле символическое значение: они доказывали, что окружение Гитлера далеко не так монолитно, как он пытался это представить. От имени фон Папена и стоявших за ним высших чинов вермахта Лезнер ратовал за мир между Германией и Англией, причём посредническую миссию должен был взять на себя Ватикан.
В мае 1942 года в Москву пришли сведения, причём сразу из нескольких источников, о том, что фон Папен ищет связи с западными союзниками. План мира, предлагавшийся им, якобы имел такой вид: Британская империя сохраняется в её прежних границах, Германия уходит из Чехословакии и Польши, но оставляет за собой «польский коридор», связывающий ее с Вое-точной Пруссией, государства Восточной Европы и Прибалта-ки восстанавливаются в довоенных границах, а Англия и Германия, придя к согласию на этих условиях, совместно договариваются о мире с Советским Союзом.
Англичане тогда на эти переговоры не пошли. Но Кремлю стало ясно, что до тех пор, пока во главе Германии стоит Гитлер, западные союзники не пойдут ни на какие сепаратные сделки с рейхом, но если к власти в Германии придёт другой человек — скажем, тот же фон Папен или Герман Геринг, то ситуация может быстро измениться. Всё это, по всей вероятности, и определило позицию Москвы.
И всё же цель покушения — это единственная тайна, которая никогда не будет разгадана. Действительно ли группа должна была убить германского «империалистического волка» или ей ставили другую цель: скомпрометировать германские секретные службы, которым была бы приписана роль в очевидной провокации? Знать это могли только два человека из участвовавших в операции: Эйтингон и Тимашков. Первый — потому что был её руководителем, а второй — специалистом по изготовлению взрывного устройства.
Дело в том, что взрывное устройство было изготовлено без оболочки, чтобы не было осколков, причём взрывная волна должна была пойти вверх. В двух десятках метров от взрыва бомба уже никому не могла принести вреда.
Уголок
Встречи с исполнителем покушения проходили на конспиративных квартирах
По свидетельству Мордвинова, исполнитель покушения, который был, судя по всему, курдом-коммунистом, но, возможно, болгарином, настаивал на том, чтобы воспользоваться пистолетом. Но Мордвинов сделал по-своему: он настоял на том, чтобы использовать бомбу.
Хотя непосредственным исполнителем должен был быть один человек, к операции готовилась вся группа. Задачи были тщательно распределены.
Спустя годы после Второй мировой войны, дети часто расспрашивали мать о том, как ей и отцу работалось в Турции. Детей интересовало, конечно, не столько профессиональная сторона дела, сколько то, как родители проводили свободное время. Муза отвечала, что свободного времени почти не было, все были очень загружены работой, но если выдавалась свободная минута, то женщины вязали для солдат, воюющих на фронте, носки и варежки, готовили посылки для госпиталей. Бывали редкие случаи, когда все собирались в одной комнате, чтобы попить чаю, и мужчины играли в карты. Отец играл в карты хорошо: у него была отличная память и аналитический ум. Поэтому он часто выигрывал, что заставляло других мужчин ворчать по этому поводу: «Ну, вот, Леонид, тебе и в картах везёт, и в любви! Так ведь быть не должно…» Матери, конечно, импонировало, что её избранник был умён и удачлив не только в работе…
Между тем ответственный момент приближался. 19 января Тимашков прислал из Анкары сообщение, что у него всё в полной готовности. А на следующий день одним поездом — но в разных вагонах — Мордвинов с исполнителем покушения выехали из Стамбула. Бомба была изготовлена Тимашковым из пластида, который он привёз из Москвы. Она уже находилась в Анкаре. Пистолет, который на всякий случай должен был иметь с собой исполнитель покушения, Георгий Мордвинов вёз с собой. В Анкаре они поселились в гостинице «Торос», причём исполнитель покушения поселился по документам македонского беженца, студента стамбульского университета по имени Амер Такат. У Георгия документы были какого-то поляка, перебравшегося в Турцию из оккупированной немцами Югославии. Документы были подлинные, их на несколько дней одолжили у настоящих владельцев: Амера Таката и поляка Степана Поточника.
24 февраля 1942 года в 10 часов утра на главной улице Анкары — бульваре Ататюрка — прогремел взрыв, в результате которого был буквально разорван на куски человек, который нёс в руках устройство, приготовленное Тимашковым. Германский посол и его жена, которые шли по противоположной стороне бульвара, находились на расстоянии 18–20 метров от места, где произошёл взрыв. Ни он, ни его жена не пострадали.
Вот как фон Папен описал эту сцену в своей книге «На подступах к Рузвельту»: которая вышла в издательстве Андре Дойча в Лондоне:
«Зима в Анкаре 1941—42 годов была поистине сибирской. Хотя столица лежит примерно на той же широте, что и Неаполь и поэтому ждешь жаркого лета и умеренно мягкой зимы, климат обусловлен высоким анатолийским плато. В то время как мы собирали одежду для немецких войск на восточном фронте, волки забегали в пригороды Анкары. Несмотря на холода, я нашёл более приятным для себя отказаться от бриджа и ходить охотиться на волков в ярком лунном свете.
Среди этих незначительных удовольствий, в которых мы искали возможность забыться на несколько часов от изводящих тревог дневной работы, одно событие взорвалось подобно бомбе — в буквальном смысле слова. 24 февраля около 10 часов утра я, как обычно, шёл пешком с моей женой из нашего дома в посольство. Бульвар Ататюрка был почти пустынным. Неожиданно мы оба были брошены на землю сильным взрывом. Я мгновенно вскочил, затем помог встать на ноги жене, которая была основательно потрясена, отметив с удовлетворением, что, кажется, никакие кости не повреждены. «Не делай ни шага дальше!» — закричал я.