На прорыв времени! Дилогия

Артюхин Сергей Анатольевич

И если в Арнеме все же остались выжившие, то здесь на десяток миль сожжено все! А зная привычку русских применять новое оружие, лишь накопив в достаточном количестве… Я уже ни в чем не уверен. Может быть, русские умеют делать бомбы, как хот-доги. И в случае нашего отказа завтра мы получим десять, двадцать, сто бомб – по нашим городам.

– Именно, – подал голос кто-то из присутствующих. – Может, ответите, откуда взялся слух, что следующим будет Детройт? Если не забыли, это не только автомобили, но и танки, и много чего еще. Но заводы встали, потому что некому

работать – все бегут, как из очага чумы, и полиция не справляется, да и не старается особо. Копов можно понять – кому охота сгореть заживо в атомном огне? Русские действительно сказали так в Женеве?

– Хуже, – ответил пожилой. – После заседания глава их делегации сказал наедине нашему человеку, что если мы будем упрямиться, то следующую бомбу они взорвут вблизи нашего густонаселенного побережья. И волна размером со статую Свободы легко смоет пару штатов. Причем этот удар будет неотличим от природной катастрофы.

– Сталин не пойдет на это, – не слишком уверенно возразил кто-то из глубины комнаты.

– Пойдет, еще как пойдет. Да еще и заставит папу римского заявить, что это – Божья кара. И все верующие узнают, что Бог отвернулся от Америки и карает ее. Сказать, что тогда здесь начнется?

– Я еще добавлю, – раздался голос из-за стола, – этот мерзавец Карденас час назад выступил с заявлением… Да за половину того, что он наговорил, еще год назад мы стерли бы Мехико в пыль!

– Чего он хочет?

– Кусок Техаса, Калифорнии и Нью-Мексико. И денег – это уж как всегда.

– Вас это так волнует? – рявкнул в ответ старик. – Закон природы: ослабевшего рвут на части. Не особенно заботясь о том, удастся ли переварить. Война объявлена?

– Пока нет. Но мексиканская армия стягивается к границе. Чтобы обеспечить безопасность рубежей, нам понадобится как минимум пять армейских дивизий – с бронетехникой и авиацией. Надежных и проверенных в бою дивизий.

Повисшее над столом молчание отозвалось в голове старика чем-то вроде похоронного звона.

– Вы не хуже меня знаете, где наши лучшие и надежные войска! Или вы хотите, чтобы еще один конвой исчез в океане? А «капельные» рейсы чрезвычайно уязвимы от русских подлодок и авиации. Особенно после того, как эта проститутка Петен пустил русских на свои базы, – коротышка протер вспотевшую лысину платком и грузно опустился в кресло.

– Вот только не надо паники, – джентльмен поморщился, будто проглотил что-то очень неприятное. – Океан пока наш. Отзовем войска из Алжира. Наши лучшие дивизии заслуживают большего, чем сидеть на последних клочках земли в ожидании почетной капитуляции. И, по моему скромному мнению, Сталин не захочет губить своих солдат.

– А он и не будет. Когда ему надоест ждать, он прикажет сбросить еще пару бомб. Что тогда станет с вашими дивизиями? Которые сейчас словно заложники в руках гангстеров, захвативших банк? И эти «большевики», – это слово старик произнес по-русски, с выражением презрения на лице, – вполне могут потребовать с нас хоть по миллиарду за каждую отпущенную дивизию.

– Но наш флот…

– Что вы так молитесь

на флот? Он даже Аляску не смог удержать!

– Это как? Да русские высадились всего лишь в нескольких городках на побережье!

– А что там было, на Аляске, кроме этих нескольких городков? Которые, кстати, являлись и портами, через которые завозилось все необходимое? Миллионы акров леса и тундры?

– В которых сражаются наши патриоты! И пусть русские попробуют с ними покончить – вспомните опыт их же партизан.

– Русские и не будут воевать в тех лесах. Они просто взяли все порты – и держат Аляску за горло. И будут сидеть так сколько угодно – пока «патриоты» питаются лишь охотой и ягодами. Зато получили сильнейшую позицию на переговорах.

Так что, судя по всему, Аляску придется списать со счетов. Отбирать назад землю, куда уже вступила лапа русского медведя, выйдет намного себе дороже. Намного дороже, чем она стоит. Особенно учитывая, что Аляска даже не штат. Так… заморское владение.

– Мне кажется, коллеги, вы все же забыли, зачем мы здесь собрались, – старик обвел взглядом собеседников. – Сталин требует нашей крови. Выдачи по списку, поименно – всех нас. Никто не забыл, что стало с теми Гансами, кто был за Гитлера до конца и имел несчастье попасться русским? Демонстративный процесс – и пеньковая веревка!

– Мировая общественность не позволит! Это произвол – мы ведь гражданские, частные лица! Пусть отвечает Черчилль – в конце концов, этого жирного борова можно было выдать еще вчера. Президент, генералы, сенаторы – официальные лица! Мы-то тут при чем? В конце концов, ничего еще не доказано…

– Сталину это скажите! – рявкнул старик. – На какую общественность надеетесь: на папу римского или швейцарский Красный Крест? Адвокаты? Не смешите!

– У вас есть какой-то план? – сухо осведомился джентльмен, аккуратно затушив сигарету и внимательно уставившийся на старика.

– Есть. Простите, господа, но дальше каждый сам за себя. Исчезнуть, найти нору, пересидеть. Уж извините, но при таком раскладе места на всех не хватит. Кто-то должен достаться русским, чтобы удовлетворить их жажду крови.

Несколько последующих минут были похожи на мексиканский базар. С истерикой, руганью, на грани мордобоя. Один лишь худой старик в застегнутом пальто сидел и смотрел молча – как на обитателей зверинца.

Никто из присутствующих не мог прочесть его мысли. Но если бы это удалось, то он бы услышал:

– Крысы. Бегут с тонущего корабля. Никто не задумывается о том, что будет завтра. Для них все кончено. Что ж, затем и нужны кризисы, чтобы отбраковывать слабых!

Ведь главная сила Америки – не в бомбе. Не в кораблях, танках или пушках. А в свободе и демократии. В истинной свободе – в праве пробиваться наверх, по головам, не считаясь ни с чем. Или, как это для низов – «каждый чистильщик сапог при старании может стать миллионером».

Вот почему в Америке никогда не будет социализма, с их колхозами. Потому что частная собственность более свята для настоящего американца, чем Господь Бог!