На пути к себе
Шрифт:
Эдвард кивнул, но ничего не ответил. Его чемодан уже лежал на песке, а рядом стоял мужчина лет шестидесяти с густой седой бородой и лицом, покрытым сетью морщин, его лицо было похоже на деревянную маску, искусно выточенную солнцем и солёным морским воздухом. На нём был простой
– Тулеа, – представился он, пожав руку Эдварду. Его хватка была сильной, словно у человека, привыкшего работать руками. – Я покажу вам, где вы будете жить.
Тропинка, ведущая в деревню, пролегала через густую зелень. Каждый шаг сопровождался симфонией джунглей: шелест листьев, пение птиц, треск цикад и редкие звуки, которые для Эдварда были новыми и пока ещё не понятными.
– Вы впервые на островах? – спросил Тулеа, раздвигая ветки дерева.
– Да, – коротко ответил Эдвард.
– Хорошо. Здесь всё иначе, чем в ваших городах. Не спешите. Наблюдайте. Жизнь сама подскажет, что делать.
Эдвард не знал, что ответить. Этот человек говорил так, будто в этих словах был скрыт глубокий смысл, и для него они звучали как философские загадки.
Деревня Нгаваки была маленькой, но оживлённой. Хижины, крытые пальмовыми листьями, образовывали круг вокруг большой площади, где женщины и дети готовили еду. В стороне мужчины чинили сеть, а старейшины, сидя под большим деревом, разговаривали, время от времени разражаясь громким смехом.
Маленькие дети, увидев Эдварда, застенчиво хихикали и прятались за матерями. Ему казалось, что он вторгся
Тулеа привёл его к хижине на краю деревни, окружённой густыми банановыми деревьями.
– Вот ваше новое жильё, – сказал он, распахивая дверь. – Это не отель, но всё необходимое для жизни тут есть.
Внутри было просто: кровать с матрасом из кокосовых волокон, деревянный стол, пара стульев и окно, из которого открывался вид на океан. На стене висела лампа и старая карта архипелага.
– Спасибо, – пробормотал Эдвард, ставя чемодан.
Тулеа улыбнулся, словно читая его мысли.
– Отдыхайте. Завтра вы начнёте понимать, что здесь к чему.
Ночью Эдвард долго лежал в постели, прислушиваясь к звукам острова. Ветер шуршал листвой, волны ритмично ударялись о берег, где-то вдалеке раздавался крик ночной птицы. Эти звуки были живыми, такими реальными, что он чувствовал себя частью чего-то большего.
Он посмотрел в окно, и звёзды, которые здесь горели намного ярче, чем в Нью-Йорке, казались до смешного близкими. Эдвард вдруг понял, что впервые за долгое время его мысли не возвращались к его прошлой жизни, к офису, сделкам и вечным звонкам.
«А может, Тулеа прав? Может, здесь жизнь действительно подскажет, что делать?» – подумал он, засыпая под шёпот ночной симфонии острова.
Конец ознакомительного фрагмента.