На пути к свадьбе

Куин Джулия

Люси заморгала. Может, она действительно заболевает? Что ж, это к лучшему. Тогда одиночество обеспечено ей надолго.

– Я уложу тебя в кровать, – не терпящим возражений тоном заявила Гермиона. – А потом позову маму. Она знает, что нужно делать.

Люси облегченно кивнула. У леди Уотсон от всех болезней было одно средство – шоколад и бисквиты. Мама Гермионы предпочитала это нетрадиционное лекарство всегда, когда считала, что заболевает. Естественно, и другим она не могла в нем отказать.

Гермиона проводила Люси в их совместную

спальню и даже сняла с нее туфли, прежде чем уложить на кровать.

– Если бы я плохо тебя знала, – сказала она, аккуратно ставя туфли в гардероб, – я подумала бы, что ты притворяешься.

– Я никогда бы не смогла.

– О, смогла бы, – возразила Гермиона. – У тебя отлично получилось бы. Но ты долго не выдержала бы. Ты слишком традиционна.

Традиционна? А при чем тут это?

Гермиона изящно вздохнула.

– Вероятно, за завтраком мне придется сидеть с этим нудным мистером Бриджертоном.

– Он не такой противный, – сказала Люси чуть более оживленно, чем можно было бы ожидать от человека, отравившегося лососем.

– Наверное, – согласилась с ней Гермиона. – Думаю, он лучше большинства.

Люси услышала отголосок собственных слов. «Значительно лучше остальных».

Возможно, ужаснее слов с ее губ еще никогда не слетало. Ну и дела! Гермиона любит мистера Эдмондса, мистер Бриджертон любит Гермиону, а Люси не любит мистера Бриджертона.

Он же считает, что любит.

Что, естественно, является полнейшей чепухой. Она никогда этого не допустит, потому что она практически обручена с лордом Хейзелби.

Хейзелби. Люси едва не застонала. Насколько все было бы проще, если бы она смогла вспомнить, как он выглядит.

– Наверное, я попрошу подать завтрак сюда, – сказала Гермиона, и ее лицо прояснилось, как будто она только что открыла новый континент. – Как ты думаешь, они согласятся?

Проклятие! Все ее планы рушатся. Теперь у Гермионы появился предлог весь день просидеть в комнате. И завтрашний день, если Люси продолжит притворяться больной.

– Как я раньше до этого не додумалась, – сокрушалась Гермиона, направляясь к звонку. – Мне гораздо приятнее побыть с тобой.

– Не надо! – выкрикнула Люси, лихорадочно ища выход из создавшейся ситуации.

– Почему?

Действительно, почему? Она быстро соображала.

– Если ты попросишь подать еду сюда, то вряд ли получишь то, что хочешь.

– Но я и так знаю, что я хочу. Омлет, приготовленный на медленном огне, и тост. Уж с этим они справятся.

– А я-то не хочу омлет и тост. – Люси изо всех сил старалась выглядеть жалкой и трогательной. – Ты же отлично знаешь мой вкус. Если ты спустишься в столовую, то обязательно найдешь для меня то, что нужно.

– Я думала, что ты завтракать не будешь.

Люси опять прижала руку к животу.

– Ну, вообще-то я съела бы что-нибудь.

– Отлично, – сказала Гермиона. Теперь в ее голосе звучало нетерпение. – Что ты хочешь?

– Может,

немного бекона?

– Когда у тебя отравление рыбой?

– Я не уверена, что дело в рыбе.

Одно долгое мгновение Гермиона внимательно смотрела на подругу.

– Значит, бекона? – наконец уточнила она.

– Гм, и еще что-нибудь, то, что, по-твоему, мне понравится, – сказала Люси, вовремя сообразив, что беконом ограничиваться нельзя, так как его легко заказать в комнату.

Гермиона сдержанно вздохнула.

– Я скоро вернусь. – Она не без подозрения оглядела Люси. – Только не перенапрягайся.

– Не буду, – пообещала ей Люси.

Она улыбнулась закрывшейся за Гермионой двери, досчитала до десяти, соскочила с кровати и, подлетев к гардеробу, расставила туфли по порядку. Когда с этим было покончено, она сняла с полки книгу, забралась в кровать и углубилась в чтение.

Кажется, утро обещает быть приятным.

К тому моменту, когда Грегори вошел в столовую, он чувствовал себя значительно лучше. То, что случилось вчера вечером, уже потускнело и было практически забыто.

На самом деле ему совсем не хотелось целовать леди Люсинду. Ему было просто интересно, каково это, а это совсем другое дело.

Ведь он как-никак мужчина. У него возникали такие же вопросы в отношении многих других женщин, и в большинстве случаев он даже не собирался заговаривать с ними. Такие вопросы возникают у всех. Разница заключается в том, что не все ищут ответы на практике.

Что означает, что Грегори может с ясной головой приступать к завтраку.

Колбаски сегодня утром восхитительные. И тосты выше всяких похвал. С нужным слоем масла. Омлету немного не хватает соли, но в остальном он очень вкусен.

Грегори попробовал соленой трески. Неплохо. Совсем неплохо.

Он положил в рот еще один кусок. Прожевал. С аппетитом. Глубоко задумался о политике и сельском хозяйстве.

Потом решительно перешел к физике Ньютона. Следовало бы больше внимания уделять ей в Итоне – сейчас он не мог вспомнить разницу между силой и работой.

Так, посмотрим, работа – это то, что измеряется футами и фунтами, а сила – это...

И вообще ему было не так уж и интересно. Возможно, сыграл роль полумрак. И еще его настроение. Он был немного не в себе. Он смотрел на ее губы, потому что она говорила, вот и все. Куда еще ему было смотреть?

Грегори с удвоенным энтузиазмом взялся за вилку. И вернулся к треске. И к чаю. Чай – вот единственное, что смывает все прочь.

Он сделал большой глоток, глядя поверх чашки. И в этот момент услышал, что кто-то идет по коридору.

А затем в дверях появилась она.

Он удивленно заморгал, потом оглянулся через плечо. Она пришла без своего обычного сопровождения.

Теперь, когда эта мысль возникла у него в голове, он сообразил, что ни разу не видел мисс Уотсон без леди Люсинды.