На пути в Дамаск. Опыт строительства православного мировоззрения
Шрифт:
Начнем с вопроса полегче: могут ли спастись христианские еретики, католики, например, или протестанты, которых мы теперь стали ласково называть инославными? Тут главное, что надо понять: слово "еретик" уже означает "христианин", потому что иначе это был бы уже не еретик, а иноверец. Все, кто исповедует Христа, как Сына Божия – христиане. Православная Церковь признает крещение католиков и традиционных протестантов, то есть крещенных во имя Отца и Сына и Святого Духа. Итак, они для нас – христиане. Как же мы можем полностью исключить возможность спасения христиан?
Святитель Феофан Затворник мудро сказал по этому поводу: " Не знаю спасутся ли католики без православия, а я точно не спасусь". Человек, который видит свои грехи, хорошо понимает, что даже в православии спастись не так-то просто. Исповедание веры истинной – отнюдь
То есть, спастись в католицизме гораздо труднее, чем в православии, но все же возможно. Может быть, на душу иного католика полсотни ересей, которые есть в их вероучении, не оказали существенного воздействия, как-то они в нем не привились, оказались ему психологически не близки. Одновременно, здоровый и здравый компонент католицизма, то есть компонент собственно христианский, произвел в его душе большую работу. И кого мы имеем в итоге? Православного. А вот душа иного православного, напротив, чистоты нашего вероучения отнюдь не впитала, одновременно с этим в околоцерковной, псевдоправославной среде он нахватался мнений откровенно еретических, ни когда не бывших частью церковного учения, и вот эти-то псевдоправославные мнения определили характер его религиозности. Кого мы имеем тогда? Еретика.
Вывод напрашивается страшноватый, но бесспорный. Среди католиков есть настоящие православные, а среди православных есть сущие еретики. Значит, граница между Православной и Католической Церкви не отделяет с жесткой однозначностью еретиков от ортодоксов. Понимание этого должно побудить нас как минимум к большей осторожности в оценках.
Как-то я прочитал замечательную книгу Честертона. Это еретическая книга? Если судить по Аристотелю, только так. Силлогизм выстраивается безупречный. Честертон – католик, католицизм – ересь, следовательно, Честертон – еретик. Но в православии "Аристотель" частенько не срабатывает. Честертон проповедует не католицизм, а чистое христианство. Мне не удалось обнаружить в его книге ни каких признаков ереси. Возможно, некоторые отклонения от православия я у него просто не доглядел, у меня не самый зоркий глаз на свете. Вполне допускаю, что книга Честертона – не самый чистый образец ортодоксии. Но тогда у меня следующий вопрос: блаженный Августин – православный? Ну кто же в этом сомневается? Имя блаженного Августина мы находим в списке православных святых. Его "Град Божий" сейчас издают православные издательства. Он жил задолго до разделения Церквей, так от чего же он не православный? А дело в том, что в трудах блаженного Августина есть значительное количество очень серьезных богословских ошибок, причем таких, которые содержат зерна будущих католических ересей. Блаженный Августин – классический носитель того типа западного, латинского мировосприятия, которое и породило католицизм. Но мы говорим по этому поводу: "Да, у блаженного Августина были ошибки, мы его ошибок не разделяем, но считаем его своим. Кто не ошибается?» Вполне согласен с этой точкой зрения, но ведь Гилберту Честертону, Франсуа Мориаку и Жоржу Бернаносу, то есть католическим авторам ХХ века, мы не простим и десятой доли ошибок блаженного Августина. Мы тут же возопим: ну вот же, смотрите, у них ересь просто из ушей прет. Нельзя православному человеку такое читать.
Так в чем же принципиальная разница между бл. Августином, св. Амвросием Медиоланским с одной стороны и Честертоном, Мориаком, Бернаносом – с другой стороны? Да в том, что одним посчастливилось умереть до разделения церквей, а другие родились уже после. А ведь книги их могут быть исполнены одного духа, то есть не совсем нашего, но все же нашего. Не факт, что это так, но надо разбираться, а не судить исключительно по формальному признаку.
А Бернара Клервосского допустимо ли считать святым? Формально – не допустимо. Какой он святой, если он еретик? Но вы прочитайте его житие, и вы увидите святого. Может быть, что-то в его житии покажется вам диким? И вы скажете: вот он, безобразный лик католицизма.
Я искренне считаю наших благоверных князей святыми, но я думаю, что к "чужим" надо относиться с таким же внимание и пониманием, и тогда может оказаться, что значительная их часть вовсе не чужие для нас. На вопрос о том, был ли св. Бернар Клервосский святым, правильный ответ: "Не знаю". Нет у нас достаточных критериев для ответа на этот вопрос.
А иногда эти критерии есть. Католики, которые уже в ХХ веке приняли смерть за Христа в Индии – святые. Такую смерть Господь дарует только настоящим христианам. Вы понимаете, что это значит? Католики-мученики принадлежали (и принадлежат!) к Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Сие бесспорно, ибо засвидетельствовано кровью. А ведь при их жизни многие православные ткнули бы в них пальцем – еретики. Сколько из "ткнувших пальцем" лишь формально православные, а по сути – еретики? Сколько еще своих среди чужих и чужих среди своих? Я отнюдь не уравниваю в достоинстве Православную Церковь и еретическое сообщество. Я лишь призываю к максимальной осторожности при оценке конкретных личностей.
Размышляя о последних временах, я как-то подумал, что при Антихристе уже не будет иметь значения, к какой именно из конфессий принадлежит христианин. Не будет больше ни православных, ни католиков, ни протестантов. Останутся лишь сохранившие верность Христу и предавшие Христа. Даже догматические различия, которые я считаю сверхважными, тогда уже не будут иметь значения. Ведь искажения догматов страшны не столько сами по себе, сколько тем, что в перспективе проводят к страшным искажениям духовности. Но когда всей земной перспективы останется на год – два, можно будет позволить себе роскошь уже не думать об этом. Тогда появится абсолютный, бесспорный критерий того, чью душу ересь изуродовала, а чью так и не смогла, кто и в еретическом сообществе сохранил внутреннюю верность Церкви.
Я убежден, что среди сохранивших верность Христу, большинство составят православные, но будут там и католики, и даже протестанты. Антихрист вытянет к себе, к своему престолу, всю гниль из каждой конфессии, а чистые остатки всех конфессий сольются в единую Церковь. Этим и объясняется то, что в последней книге моей трилогии "Рыцари былого и грядущего", где речь идет о временах Антихриста, последние православные монахи встречают последних рыцарей-тамплиеров, как своих. Монахи знают, что если бы тамплиеры были чужими, они ушли бы к Антихристу.
На днях прочитал повесть об Антихристе Владимира Соловьева и был поражен тем, что он пишет о том же самом. Антихрист, сам того не желая, соединит чистые остатки всех конфессий в единую Церковь. Впрочем, я совершенно не согласен с Соловьевым в том, что Католическая и Православная Церкви уже и сейчас внутренне едины, осталось лишь добиться внешнего единства. Меня удивило, что такой глубокий мыслитель с таким поразительным легкомыслием игнорирует наши догматические расхождения. Говоря о противоречиях между нашими Церквями, он вообще не упоминает о догматике, словно полагая ее суммой пустяков. Нет уж, батенька, до тех пор пока у нас нет абсолютного критерия отделения чистых от нечистых, мы вынуждены ориентироваться на чистоту догматики. Мы вынуждены считать каждого православного православным, до тех пор пока не доказано обратное, а каждого католика – еретиком, пока не доказано обратное. Хотя иногда так хочется доказать, что иной католик – отнюдь не еретик.
А вопрос о возможности спасения для иноверцев еще более сложен. Легко сказать, что без Христа спастись невозможно. Это так, но ведь, может быть, иные нехристиане – со Христом, даже если сами о том не подозревают. Почитав тексты некоторых суфиев, я был поражен их внутренней, глубинной православностью. Далеко не все православные так глубоко понимают свою веру, как эти суфии. Так и хочется сказать, что высокие истины веры были открыты этим суфиям Духом Святым. Остерегусь от однозначных заключений, но вопрос бесспорно возникает.