На пятьдесят оттенков светлее
Шрифт:
— Ты привыкнешь к этому, — Кристиан прерывает мою задумчивость, вновь занимая свое место за столом.
— Привыкну к чему?
— К деньгам, — отвечает он, закатывая глаза.
Ох, Пятьдесят, возможно, со временем.
Я пододвигаю маленькую тарелку соленого миндаля и кешью к нему.
— Ваши орехи, сэр, — говорю я со спокойным лицом, на сколько могу, пытаясь привлечь немного юмора к нашему разговору, после моих мрачных мыслей, и моей бестактности с бикини.
Он ухмыляется.
— Я без ума
Он берет себе миндаль, глаза сверкают злым юмором, он наслаждается моей маленькой шуткой. Потом облизывает свои губы.
— Пей. Мы ложимся спать.
— Что?
— Пей, — говорит он мне, его глаза потемневшие.
Боже мой, его взгляд дал мне понять, что глобальное потепление, — может быть, его рук дело.
Я беру свой джин и осушаю стакан, не отрывая своих глаз от него. Его рот открывается и я мельком вижу кончик языка между его зубами. Он непристойно улыбается мне. В воздухе витают флюиды, он встает и наклоняется ко мне, положив руки на подлокотники моего кресла.
— Я собираюсь преподать тебе урок. Идем. Не описайся, — шепчет он мне на ухо.
Я ахаю. Не описайся? Как грубо.
Мое подсознание выглядывает из под своей книги — «полное собрание сочинений Чарльза Дикенса, том 1», — с тревогой.
— Это не то, что ты думаешь. — Кристиан ухмыляется, держа меня на руках. — Поверь мне.
Он выглядит таким сексуальным и добродушным. Как я могу сопротивляться?
— Хорошо. — Я кладу свою руку в его, потому что, просто, доверяю ему всю свою жизнь. Что он запланировал? Мое сердце начинает биться в ожидании.
Он ведет меня по палубе и через двери в роскошный, прекрасно оборудованный главный салон, по узкому коридору, через столовую, и вниз по лестнице в главную каюту хозяина. В каюте было убрано с утра и кровать заправлена. Это прекрасная комната. С двумя иллюминаторами, с правой и с левой стороны, элегантно оформлена мебелью из темного ореха с кремовыми стенами и мягкой мебелью в золотом и красном.
Кристиан выпускает мою руку, стягивает футболку через голову, и бросает ее на стул. Он сбрасывает шлепанцы и снимает шорты и трусы одним изящным движением.
О. Устану ли я когда-нибудь смотреть на него голым? Он совершенно великолепен, и весь мой.
Его кожа пылает, — он слишком долго пробыл на солнце, — а растрепанные волосы свисают на лоб. Я везучая, везучая девчонка.
Он хватает меня за подбородок, потянув немного, чтобы я перестала кусать губу, и проводит по ней пальцем.
— Так-то лучше, — он подходит к внушительных размеров шкафу, настоящему дому для одежды, и достает из нижнего ящика пару металлических наручников и маску для глаз из тех, которые выдают в самолетах для сна…
Наручники! Мы никогда не использовали настоящие наручники.
Я быстро и нервно кидаю взгляд на кровать. К чему, черт побери, он собирается
— Это может быть весьма болезненно. Они могут врезаться в кожу, если тянуть слишком сильно, — он держит одну пару. — Но я очень хочу использовать их сейчас на тебе.
Охренеть!
У меня пересыхает во рту.
— Вот, — изящным жестом он вручает мне этот комплект. — Хочешь их сначала потрогать?
Я трогаю — металл холодный и твердый. Смутно, я надеюсь, что мне никогда не придется носить пару этих наручников по-настоящему.
Кристиан пристально смотрит на меня.
— Где ключи? — Мой голос дрожит.
Он протягивает ладонь, в которой лежит маленький металлический ключ.
— Вот ключ от этой пары. Собственно, — он подходит для всех комплектов.
Сколько же пар у него? Я не помню, чтобы видела целый сундук этого добра.
Он гладит меня по щеке указательным пальцем, протягивая его вниз, к моим губам. И наклоняется вперед, как бы желая поцеловать меня.
— Хочешь поиграть? — спрашивает он. Его голос звучит низко, и все в моем теле устремляется на юг, и глубоко в животе все скручивается от желания.
— Да, — выдыхаю я.
Он улыбается.
— Хорошо. — и дарит мне легкий, как перышко, поцелуй в лоб. — Нам будет нужно безопасное слово.
Что?
— Слова «Стоп» будет не достаточно, потому что, скорее всего, ты, даже если это скажешь, то иметь в виду будешь не остановку.
Он трется об меня кончиком носа — и это единственный контакт между нами. Мое сердце начинает стучать быстрее.
Дерьмо. Как он проделывает такое с помощью одних только слов?
— Это не причинит вреда. Но ощущения будут сильными. Очень сильными, потому что я не собираюсь разрешать тебе двигаться. Ладно?
О, мой бог. Это звучит так жарко. Мое дыхание становится все более шумным. Твою мать, я уже начинаю задыхаться.
Моя внутренняя богиня в своих блестках разогревается, танцуя румбу.
Слава Богу, я замужем за этим мужчиной, иначе это было бы неловко. Мои глаза стреляют вниз, чтобы увидеть его возбуждение.
— О'кей. — Мой голос едва слышен.
— Выбирай слово, Ана.
Ох…
— Безопасное слово, — говорит он тихо.
— Эскимо. — Говорю я, тяжело дыша.
— Эскимо? — спрашивает он, усмехаясь.
— Да.
Он улыбается, пока наклоняется назад, чтобы взглянуть на меня сверху вниз.
— Интересный выбор. Подними свои руки.
Я делаю это, и Кристиан подхватывает подол моего сарафана, поднимает его над моей головой, и бросает на пол. Он протягивает руку, и я возвращаю ему наручники. Он кладет их на прикроватный столик рядом с маской, сдергивает покрывало с кровати и бросает его на пол.