На пятьдесят оттенков темнее

Джеймс Эрика Леонард

– С тобой хочет поговорить Рэй, – сообщает он с опаской.

Из моего тела мгновенно улетучивается весь воздух. Я беру трубку и накрываю ладонью микрофон.

– Ты сказал ему! – шиплю я. Кристиан кивает и таращит глаза при виде моего явного огорчения.

Черт!.. Я набираю в грудь побольше воздуха.

– Привет, пап!

– Кристиан только что спросил меня, может ли он жениться на тебе, – говорит Рэй.

Долгое молчание; я отчаянно подыскиваю слова. Рэй, как всегда, тоже молчит, и я не могу понять

его реакцию на такую новость.

– И что же ты ответил? – хрипло спрашиваю я.

– Я ответил, что хочу поговорить с тобой. Все так неожиданно, тебе не кажется, Энни? Ты знакома с ним совсем недавно. Нет, он приятный парень, умеет ловить рыбу… Но так скоропалительно? – Его голос звучит спокойно и размеренно.

– Да. Все внезапно… Подожди.

Я торопливо выхожу из кухни, подальше от обеспокоенных глаз Кристиана, и иду к огромному окну. Двери на балкон открыты, и я выхожу на солнце. Я не могу подойти к краю. Слишком высоко.

– Я понимаю, все неожиданно и вообще. Но я… ну, я люблю его. Он любит меня. Он хочет жениться на мне, и больше мне никто и никогда не будет нужен.

Я смущаюсь при мысли о том, что это, пожалуй, самая интимная беседа, какая когда-либо была у меня с моим приемным отцом.

Рэй молчит, потом спрашивает:

– А матери ты уже сказала?

– Нет.

– Энни, я понимаю, он богатый и вообще подходящий, но брак? Ведь это такой ответственный шаг. Ты уверена?

– После этого он будет мой, – шепчу я.

– Ого, – уже мягче говорит Рэй, помолчав.

– Для меня он все.

– Энни, Энни, Энни. Ты такая упрямая девочка. Я уповаю на Бога, что ты знаешь, что делаешь. Передай трубку ему, ладно?

– Конечно, пап. А на свадьбе ты отведешь меня к жениху? – спокойно спрашиваю я.

– Ох, милая моя. – Его голос дрогнул, некоторое время он молчит; от эмоций, прозвучавших в его голосе, у меня наворачиваются слезы. – Мне ничто не доставит большего удовольствия.

Ах, Рэй, я так тебя люблю… Я сглатываю комок в горле и стараюсь не заплакать.

– Спасибо, папа. Передаю трубку Кристиану. Будь с ним помягче. Я люблю его, – говорю я вполголоса.

Мне кажется, Рэй улыбается, но сказать трудно. С Рэем вообще трудно сказать что-то определенное.

– Ясное дело, Энни. А ты приезжай и навести старика, да захвати с собой Кристиана.

Я возвращаюсь в комнату – сердитая на Кристиана, что он не предупредил меня, – и протягиваю ему трубку. Своим насупленным видом даю ему понять степень моей досады. Он удивленно берет трубку и возвращается в кабинет.

Через пару минут он появляется вновь.

– Я получил благословение твоего отца; правда, он дал его скрепя сердце, – с гордостью сообщает он.

С такой гордостью, что я хихикаю, и он тоже усмехается.

Он держит себя так, как будто только что сделал новое крупное приобретение или коммерческое слияние. Правда, в каком-то смысле так оно и есть.

– Черт побери, женщина, ты хорошо готовишь. – Кристиан съедает последний кусочек семги и поднимает бокал белого вина.

Я расцветаю от его похвал. Мне тут же приходит в голову, что я смогу готовить для него лишь по выходным. Я хмурюсь. Я люблю готовить. Пожалуй, испеку-ка я именинный пирог. Я смотрю на часы. Время еще есть.

– Ана? – прерывает он мои раздумья. – Почему ты попросила меня не делать твои снимки?

Вопрос застает меня врасплох, тем более что его голос звучит слишком ласково.

Вот засада… Фотографии. Я гляжу на свою пустую тарелку и хлопаю ресницами. Что я могу сказать? Я дала себе слово никогда не упоминать о том, что обнаружила его версию «Кисок «Пентхауса».

– Ана, – рявкает он. – В чем дело?

От неожиданности я подпрыгиваю и невольно смотрю на него. Когда это я думала, что больше не боюсь его?

– Я нашла твои фото, – шепчу я.

В его глазах я читаю ужас.

– Ты залезла в сейф? – недоверчиво спрашивает он.

– Сейф? Нет. Я не знала, что у тебя есть сейф.

Он хмурится.

– Тогда я ничего не понимаю.

– В твоем шкафу. В коробке. Я искала галстук, а коробка лежала под джинсами… которые ты обычно носишь в игровой комнате. Кроме сегодняшнего раза.

Я краснею.

Он в смятении глядит на меня и нервно проводит рукой по волосам, обдумывая полученную информацию. Трет подбородок, глубоко задумавшись, но не может скрыть смущения и раздражения, они написаны на его лице. Он в отчаянии трясет головой – и одновременно в уголках его рта появляется слабая улыбка.

– Это не то, что ты думаешь. Я совсем забыл про них. Коробка попала туда случайно. Фотографии должны храниться в моем сейфе.

– Кто положил их туда? – шепчу я.

Он сглатывает комок в горле.

– Это могла сделать только одна особа.

– А-а. Кто же? И почему ты говоришь «Это не то, что ты думаешь»?

Он вздыхает и наклоняет голову набок. По-моему, он смущен. «Он и должен смутиться!» – рычит мое подсознание.

– Возможно, это прозвучит некрасиво, но это моя подстраховка, – шепчет он, готовый увидеть мое возмущение.

– Подстраховка?

– Мера против огласки.

Монетка падает и со стуком катается в моей голове.

– А-а, – бормочу я, потому что не знаю, что еще сказать. Я закрываю глаза. Вот так. Вот они, пятьдесят оттенков порока, прямо передо мной. – Да. Правильно, – бормочу я. – Звучит действительно некрасиво.