На распутье
Шрифт:
— Вы не возражаете, если я буду профоргом?
— Разумеется, — невольно улыбнулся женщине, — как раз хотел сказать, что у нас инициатива наказуема.
— Вот и хорошо, я к вечеру документы подготовлю. — Бухгалтер явно обрадовалась так просто решившемуся вопросу.
— Так можно и не торопиться, профсоюз не волк…
— Нет, — перебила меня Софья Павловна. — Срочно надо, на следующей неделе в главке будут распределять путевки в Анапу.
— А… Ну, тогда, конечно, ради этого стоит поспешить.
Интересно, чем поездка по путевке отличается от обычной? Да еще так сильно, что ради этого затеваются мощные многоходовые интриги? И ведь не спросишь прямо, в СССР такие вещи небось даже детсадовцы знают.
Продолжение этой истории не заставило долго ждать. Софья Павловна
139
Бальнеология (от лат. balneum — баня, купание). По классификации, принятой в СССР, бальнеология и бальнеотерапия наряду с климатотерапией рассматривались как составные части курортологии.
Зато в дополнение дали целый ворох направлений в подмосковный санаторий-профилакторий «Заря». Два выходных дня «all inclusive» в лесной глуши за рубль тридцать на морду лица. В программе свежий воздух, лыжи, коньки и даже бассейн с сауной. Не скажу, что этот вариант пользовался в коллективе сильной популярностью, но группа из десятка желающих сформировалась быстро. Излишне говорить, что мы с Катей были в их числе.
Скучновато становилось без привычных спортивно-культмассовых развлечений, начиная от боулинга с пивом и суши и заканчивая покатушками с уральских горок на сноуборде. Все время работа, один лишь ежедневный разбор корреспонденции умудрился переплюнуть e-mail две тысячи десятого года. Входящих писем насчитывалось под две сотни, из них минимум десять требовали немедленного ответа, и еще лежало полсотни каких-то просьб и отзывов трудящихся и изрядное число корреспонденции, требующей пересылки. Ладно, хоть спама не имелось, но он меня и в двадцать первом веке не слишком раздражал.
Зато советский деловой стиль… Это было нечто! Нельзя отвечать парой слов, типа «ok, проект под скрепкой». Все писалось развернуто, по полной программе, как минимум несколько абзацев. Начиная от даты «вх.» и «исх.», которых автоматически не поставит мейлер, и заканчивая орфографией. Быстрее, чем за два-три часа, при всем желании не уложиться.
Успел убедиться, что не слишком помогает диктовка машинистке. Конечно, она-то текст набьет, но ведь потом его все равно надо будет править, отдавать перепечатывать набело. И опять… как минимум читать, прежде чем ставить подпись. Дома тоже все с нуля, даже гвозди вбивать — так сначала надо купить не только их, но еще и молоток. Причем «железку» и рукоятку отдельно. На это накладывалась беготня по НИИ и заводам, часто на птичьих правах. Даже моя толстокожая психика начала сдавать от таких нагрузок.
…Так что, утром в субботу половиной коллектива отправились на электричку. Благо еще осенью начали работать по пятидневной схеме.
Повезло, что база отдыха находилась на нашей ветке, всего через пяток станций. Несмотря на выходные, в электричке оказалось свободно, зимой желающих выбраться на природу было мало. В основном по широким деревянным лавкам сидели суровые тетки, уже возвращавшиеся домой после утреннего продуктового набега на столичные магазины. Но и молодежи, типа нас, с лыжами и рюкзаками, хватало. После маленькой незлой толкотни легко нашлись сидячие места для наших девушек.
Профилакторий с влекущим на восток названием «Заря» оказался совершенно новым, кажется, местами недостроенным. В моей истории к концу девяностых такие сооружения успели превратиться в унылые, медленно разваливающиеся памятники социализма. К две тысячи десятому большинство из них уже было выкуплено, старые корпуса снесены, и на их месте, за высокими заборами, красовались усадьбы олигархов местного масштаба. Лишь некоторые особенно удачно расположенные турбазы уцелели в бурных волнах капитализма и радовали
В шестидесятые все было проще. Никого не расстроили многоместные номера и соседство с совершенно незнакомыми коллегами. Не напрягли туалет в конце коридора, а также ненавязчивость персонала (за полным его отсутствием в данном корпусе санатория). Житейские мелочи! Мы побросали свои вещи, переоделись и, следуя советам местных старожилов, отправились на обед в столовую.
Вот где в СССР, оказывается, был настоящий праздник желудка!
— Здравствуйте, девушки, покормите? — спросил я на раздаче, проталкивая по нержавеющим трубкам лотка пустой поднос. — Мы из НИИ «Интел», путевки сдали только что.
— Валь, Валь! — закричала в глубь кухни розовощекая толстушка, орудовавшая в котле здоровенным деревянным черпаком. — Тут приехали из НИИ, ну, которое на семерку!
— Спроси, они на завтраке были?
— Нет! — громко ответил я. — Только приехали.
Но откуда эти-то тетки знали про номер нашего почтового ящика?!
— Зин, так, значит, положи им двойную порцию! — посоветовал неведомый голос.
Без лишних разговоров и формальностей девушка начала шустро накладывать огромные порции. Особого выбора не было, пара гарниров, мясо, чай, кофе с молоком, капустный салат с горошком. Но качество еды оказалось непривычно хорошим. Даже советский гуляш, известное прибежище мясных обрезков и ошметков, оказался нежным, рис правильно сваренным. А в борще, к которому давали полный стакан сметаны, только что не стояла ложка. Но все равно, за обещанной добавкой никто не пошел. Больше желудка не съешь.
Засиживаться не стали, лес манил белым, только вчера выпавшим снегом. Прокат был под стать санаторию — новый, густо заставленный черными лыжами с крупной серебристой надписью «Марий Эл». Отдельно висели палки из бамбука с большими синими кольцами, закрепленными внизу коричневыми кожаными ремешками.
Устроено все было весьма просто. К платформе лыжи шурупами прикручивалась пластина металлической скобы одного из трех существующих в природе типоразмеров. Поверх нее, для удержания носка ботинка, закреплялась петля из узкого брезентового ремня с пряжкой. Задник притягивался специальным тросиком с пружиной, передний конец которого удобно закреплялся специальной многопозиционной «собачкой», установленной отдельно сантиметрах в десяти перед креплением. Все это носило остаточные следы зеленой краски, выдававшей армейское происхождение амуниции [140] .
140
Широко распространенные крепления с четырьмя штырьками под рантовые ботинки были разработаны норвежской компанией Rottefella еще в 1927 году. Но туристы и военные лыжники даже сейчас часто используют консервативный тросиковый вариант.
— Что это за крепления? — спросил я ответственного работника лыжехранилища, пытаясь закосить под наивного нуба [141] .
— Кандагар [142] .
— Их что, в Афганистане придумали?
— Это где вообще?
М-да. Вот и поговорили.
Универсальное крепление предполагало использование обычной обуви. Разумеется, по советским меркам, так как мягкие импортные сапоги Кати для лыжной прогулки не подходили категорически. Впрочем, она это учла заранее и захватила из дома «правильные» ботинки.
141
От английского «noob», которое, в свою очередь, происходит от «neubie», что переводится как «новичок».
142
Подобные крепления действительно долго называли «Kandahar binding», скорее всего из-за Kandahar Ski Club, основанного в 1924 году и названного так в честь фельдмаршала Roberts of Kandahar.