На распутье

Дмитриев Павел В.

При этом большая часть аргументов была понятна даже на уровне средней школы [173] . Челомей, которого вытащили из «предбанника» зала заседаний Президиума, пошел красными пятнами. Смертельно бледный Мишин смотрел в сторону, как нашкодивший студент [174] .

В маленьких квадратиках-записках, мелькавших в руках членов Президиума во время докладов Каманина и начальников разнообразных КБ, не стесняясь материли конструкторов и осторожно хвалили Шелепина. Его способность предвидеть внушала уважение, всем было понятно, из какого неудобного положения Александр Николаевич вытащил страну. Брежнев насупленно молчал на председательском месте. Никто не заострял

внимания на его личном «вкладе» в случившееся, но Леонид Ильич не сомневался: стоит начать возражать всерьез, и за Шелепиным не заржавеет.

173

Королев просил готовить материалы для показа руководителям СССР так, «чтоб было понятно шестикласснику».

174

В. П. Мишин — в реальной истории был снят с должности в 1974 году. М. К. Янгель, главный конструктор КБ Южное, в котором создали, к примеру, РС-20А «Воевода». В. Н. Челомей возглавлял ЦКБ Машиностроения, разработчик «Протона» и прочих систем.

Ближе к ночи было принято секретное постановление Президиума ЦК КПСС:

1. Проекты Н-1, УР-700 свернуть полностью.

2. Товарища Мишина от должности начальника ОКБ-1 освободить, назначить начальником и главным конструктором Куйбышевского филиала ОКБ-1, он же серийный завод № 1 [175] .

3. Ускорить разработку и запуск автоматической межпланетной станции, способной доставить на Землю образцы лунного грунта.

4. До конца 1966 года разработать и принять программу, имеющую целью строительство на Луне постоянной обитаемой базы к 1985 году.

175

В реальной истории 6 марта 1966 года начальником и главным конструктором серийного завода был назначен Д. И. Козлов.

— Это куда серьезнее, чем у нас в тридцать седьмом, — Косыгин закончил читать очередную сводку событий в Китае, которую с осени прошлого года готовили по его просьбе сотрудники МИДа.

— Что-то еще запросить? — Референт дожидался, когда Алексей Николаевич закончит просматривать короткий, на пол-листа, текст.

— Да, пожалуй. Интересна реакция США на эти события. Индии тоже. Да и вообще всего мира. Пусть подготовят аналитику.

Несмотря на предупреждения попаданца, Косыгин до последнего не верил, что Китай войдет в такой немыслимый штопор. Чжоу Эньлай и Ден Сяопин производили впечатление очень грамотных и сильных политиков. Они занимали первые посты в Политбюро, за ними было подавляющее большинство членов ЦК КПК. И вот их лиц уже нет на плакатах… Живы ли? Кто знает, сведения из Поднебесной приходили очень скудные и противоречивые.

Премьер вытащил из ящика стола специальную «китайскую» папку и аккуратно подшил в нее последние сведения. Прямо как сводки с фронтов, не иначе. В Пекине Мао Цзэдун захватил власть поразительно быстро и, можно даже сказать, легко. Авторитет и харизма Великого Кормчего сделали свое дело. Но не во всех провинциях Китая перемены восприняли с одобрением. Скорее, наоборот, местное партийное руководство всеми силами пыталось не допустить бесчинств сорвавшихся с цепи Председателя хунвейбинов и цзаофаней.

Особенно наглядно это было видно на примере Шанхая. Там только под Новый год началась «атака на прессу». Свои же сотрудники-маоисты вытолкали взашей рабочих, печатавших газету «Вэньхуй бао», из цехов. После чего полностью разгромили редакцию, обвинив ее в проведении «реакционной буржуазной линии секретарей Шанхайского горкома партии Чэнь Писяня и Цао Дицю». Многих избили, а главного редактора юные погромщики попросту затоптали на мостовой.

Другие газеты не отстали от центральной, и уже третьего января приступили к публикации материалов, посвященных культурной революции. Прошедшие захваты провозглашались подвигом, точнее, «революцией и бунтом», а «бунт, — как говорил Мао Цзэдун, — дело правое».

Обрадованные

бурным развитием давно подготавливаемых событий, четвертого января в родной город «на усиление» прибыли революционные писатели Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань [176] . Уже на следующий день они организовали миллионный митинг, транслировавшийся по местному телевидению. В его ходе они призвали «полностью разгромить» горком партии и «вести борьбу» с его секретарями. Сотни кадровых работников Шанхайского горкома, Бюро ЦК КПК по Восточному Китаю и различных отделов городского правительства были подвергнуты критике.

176

Чжан Чуньцяо, член союза китайских писателей. Яо Вэньюань — литературный критик. Оба последователи Мао Цзэдуна и соратники Цзян Цин. В реальной истории входили в «банду четырех».

Армия поддержала бунтарей-цзаофаней, и пятого января вооруженные солдаты заняли здания банков и других важных учреждений Шанхая. Прошедший захват поддержал Мао Цзэдун. Он назвал его законной акцией и заявил, что «это свержение одного класса другим, это великая революция». «Если поднимутся революционные силы в Шанхае, то будут хорошие перспективы для всей страны. Шанхай не может не оказывать влияния на весь Восточный Китай, на все провинции и города страны» [177] .

177

Цитаты из речей Мао Цзэдуна приведены по воспоминаниям Кан Шэна.

Воодушевленные таким поворотом дела, шанхайские цзаофани при поддержке армии ринулись на штурм горкома КПК, который защищали рабочие отряды самообороны. К их удивлению, забаррикадировавшиеся сторонники Чэнь Писяня и Цао Дицю оказали упорное сопротивление, осада затянулась и переросла в настоящий позиционный бой [178] . Однако мэрия Шанхая была захвачена без боя, сам мэр убит, его помощников толпа водила по улицам в бумажных колпаках и нещадно избивала. Сотрудников толпа разогнала по домам.

178

В реальной истории оборона Шанхайского горкома продержалась более недели.

Реальная неспособность революционных сил подавить даже самое слабое сопротивление расстроила Великого Кормчего. Он начал понимать, что армия не согласна быть слепым инструментом в руках министра обороны КНР Линь Бяо и часто выражает лишь видимость согласия с новым курсом коммунистической партии. Военный совет ЦК КПК немедленно издал приказ о реорганизации Всеармейской группы по делам культурной революции и подчинил ее непосредственно ЦК КПК. Руководителем назначили маршала Сюй Сянцянь, советником Цзян Цин (жену Мао Цзэдуна). В качестве заместителей были введены новые, проверенные кадры, а также жена Линь Бяо — Е Цюнь.

Не осталась в стороне и дочь Мао Цзэдуна, Ли На. Тринадцатого января она вывесила в редакции главной армейской газеты дацзыбао «Куда идет „Цзефанцзюнь бао“?» с резкими нападками на газету. Это послужило знаком для массовых репрессий, прокатившихся по армии.

Руководитель Группы по делам культурной революции член Политбюро КПК Чэнь Бода обвинил Национально-освободительную армию Китая в обуржуазивании. Были смещены со своих постов четыре заместителя начальника Генштаба, арестованы два десятка генералов, сотни офицеров отстранены от должностей, многие арестованы или изгнаны в деревни. В остальных армейских структурах происходило нечто подобное — в целом репрессии коснулись трех четвертей командиров НОАК, многих сослали или попросту убили [179] .

179

По уровню репрессий в армии описание соответствует реальной истории.