На родной земле
Шрифт:
Когда Молчан ступил на горящую землю в паре шагов от меня, я снова на мгновение зажмурился – настолько ярким оказался исходящий от него свет. Пламя Сварога, настоящая мощь Видящего – куда там моим детским фокусам с огоньками. Старый ведун даже не посмотрел в мою сторону и неторопливо двинулся прямо к Руевиту.
И тот отступил. Бездушное чудовище, которое не боялось ни оружия, ни огня, ни даже не знающего промаха копья Всеотца, попятилось и будто бы стало чуточку меньше. А Молчан все так же шагал прямо на него, не обращая внимания на вспыхнувшие полы одежды.
– Пошел прочь! – приказал
Руевит дернулся назад – но тут же снова расправил горящие плечи и растопырил остатки рук. Древнее божество не собиралось сдаваться и снова возвышалось над нами, словно готовилось обрушиться на Молчана и погрести его под собственными останками.
– А ну – уходи! – Ведун с размаху опустил посох. – Кому сказано!
Когда кончик посоха со стуком коснулся земли, во все стороны от Молчана разошлась ослепительная волна света. Она сквозь деревья прокатилась до самого берега и ушла дальше. И там, где раскаленное добела пламя касалось обугленных ветвей, обычное алое пламя гасло. С моей груди будто сдуло неподъемную тяжесть, я смог хотя бы сесть, чтобы увидеть, как осыпается кучкой углей деревянный Руевит.
И как падает с рядом поверженным идолом сам Молчан.
И откуда только силы взялись? Я вскочил на ноги и одним прыжком преодолел разделявшее нас расстояние.
– Дед Молчан… – позвал я. – Дедушка!
– Здесь я, родимый, здесь. – Ведун накрыл мою ладонь холодными пальцами. – Поспел, никак…
– Держись, дед, – пробормотал я. – Сейчас…
На теле Молчана не было ни одной раны, но его кожа стала белой, как воск, а на лбу выступила испарина. Я в очередной раз мысленно выругал себя за то, что так и не удосужился хоть немного изучить умения целителя. Разве что Беркану…
– Тьфу! – еле слышно выругался Молчан, стирая начерченную мной на холодной щеке руну рукавом. – Ни к чему мне эти письмена бесовские… Да и не поможет оно, боярин.
– А чем помочь тогда?!
– Да ничем уже. – Молчан улыбнулся одними уголками губ. – Вся силушка из меня вышла… Помираю я, боярин.
– Ты это брось! – Я тряхнул головой. – Есть у меня снадобье одно…
Зерна каэриса! Я хлопнул себя по поясу, ища заветный мешочек, и только потом догадался переключиться на инвентарь.
– Не надо, – поморщился Молчан. – Чего сделано – того уж не воротишь. Из меня сила вышла, да в тебя вошла. Значит, теперь ты и есть… ведун… настоящий.
Ворчливый старик, которого я сам иной раз был готов пристукнуть его собственным посохом за дурной нрав и острый язык, высушил себя до капли, спасая непутевого ученика. Но ничуть не сердился, скорее наоборот – в первый раз за все наше знакомство выглядел почти… почти удовлетворенным. Сила, которую он носил чуть ли не две с половиной сотни лет, нашла нового владельца. Молчан закрыл глаза, и глубокие морщины на его лбу наконец разгладились. Ведун будто бы сбросил с плеч груз – и уже налегке спешил туда, куда когда-то ушли Рунольв и Хильда.
– Дед Молчан… – прошептал я. – Да как же так-то?..
Но он не ответил.
Не знаю, сколько я просидел, пытаясь хоть немного отогреть понемногу остывающее тело учителя. Спешить было уже некуда – огонь вокруг погас, Руевист обратился в прах, и даже туман над островом
– Боярин… Ты погляди! – Ратибор, прихрамывая, вышел из-за деревьев и вытянул руку, указывая куда-то мне за спину. – Никак, снекка наша. Пробились-таки!
Я не обернулся. Никакая сила сейчас не заставила бы меня пошевелиться и потревожить Молчана, будто бы уснувшего у меня на руках. Он не уступал мне ростом, но сейчас почему-то казался хрупким и беззащитным, как ребенок.
И я должен был остаться с ним – хотя бы ненадолго.
Эпилог
Пламя нерешительно лизнуло сложенные ветки и заплясало алыми огоньками, расходясь в стороны. Чуть не погасло от порыва ветра — и вдруг полыхнуло, разом охватывая весь костер с телом Молчана и взметаясь чуть ли не до самых верхушек деревьев. Так жарко, что мне пришлось отступить на шаг. Я не мог похоронить учителя по всем правилам — но уж точно не собирался оставлять его зверью или каким-нибудь местным тварям из мира духов. Залит-остров стал могилой Молчана… и многих других. Чуть поодаль — уже почти у самого капища – загорались погребальные костры погибших гридей, а рядом с берегом заканчивал свою скорбную работу Ошкуй-скальд.
Йорд лежал, обнимая могучими ручищами свою секиру. Куча дерева вокруг него и так была вдвое больше, чем у Молчана, но продолжала расти. Гиганту нужен гигантский костер – и Ошкуй продолжал таскать ветки. Я без лишних слов принялся ему помогать, но тот помотал головой.
– Не нужно, ярл. Каждый сам хоронит своих мертвецов.
Я не стал спорить и отступил обратно — туда, где полыхал костер Молчана. Я потерял учителя, но Ошкуй лишился того, кто, пожалуй, стал ему чуть ли не сыном. Скальд и рисе-тролль были неразлучны с самого Барекстада, вместе прошли через Большое Море и земли склафов, бок о бок сражались за Каменец и Вышеград и пошли за мной в поход за мечом Руевита… но обратно вернется только один.
Когда костер вокруг Йорда разгорелся, Ошкуй снял с пояса и бросил в огонь мех с медовухой.
— Не знаю, куда он отправится, – негромко произнес скальд. – Но это ему пригодится.
– Йорд не был человеком. – Я склонил голову. – Но он погиб, как герой. Всеотец не обойдет его своей милостью.
– Да будет так. — Ошкуй подошел и встал рядом со мной. – Йорду я больше не нужен… И здесь наши с тобой пути разойдутся, ярл.
– Ты уходишь?
– - Я скосился на скальда. – Почему? Я понимаю твою скорбь… Но разве конунг чем-то обидел тебя?
– Скальд волен идти туда, куда пожелает, – отозвался Ошкуй. – Там, где ты, рождаются легенды… Но они рождаются и в других местах, ярл. Сейчас сердце указывает мне на север. Я должен вернуться на Эллиге.
Вот так. Еще один щелчок по носу. Самое время вспомнить, что этот мир не крутится вокруг ярла Антора Видящего. И прямо сейчас наверняка далеко отсюда наверняка кипят десятки битв, рождаются новые герои, осколки «Светоча» меняют хозяев и понемногу стягиваются друг к другу, с каждым мгновением приближая день Рагнарёка… И так ли уж мало достойных, про которых Ошкуй еще напишет свои сказания?