На руинах времени | Том II
Шрифт:
– Понял тебя. Ты сам-то какую веру исповедуешь? – напоследок спросил Владимир Яковлевич, не отпуская руку Алексея.
– Я в верую в Ruger SP101, – Алексей демонстративно похлопал по бедру, где под выпущенной черной футболкой находилась скрытая кобура с револьвером этой марки. – Я думаю, бог не против. По крайней мере, мне кажется, что мы одно дело делаем.
None
Глава 23. След белки
Наши дни
Сколько я выпил, не знаю. Знаю только, что не нужно было останавливаться.
— Есть такой синдром… так называемый «кризис среднего возраста». Это когда оглядываешься на прожитые годы и понимаешь, что ничего полезного не сделал.
Я смотрел на бармена сквозь очередной, обильно посыпанный солью, стакан золотой текилы.
— Илья, вам бы на сегодня остановиться, – умоляюще произнес Семен.
Я не знал его лично, но на его груди было так написано.
— Говорят, что взглянув сквозь граненый стакан,
Стопроцентно увидишь душу свою.
Я стократно искал, много раз наливал,
Но в багровом вине видел лишь черноту, – цитировал я себя же.
– А говорите, ничего полезного. Вам бы печататься...
— Не в этой жизни Семен, не в этой жизни. Я тебе что-то должен?
– Две тысячи семьсот рублей.
Небрежно и легко карта была приложена к магнитному терминалу. Телефон в кармане джинсов пиликнул.
Покинув кафе, я немного постоял на его мини террасе. Ночная погода встретила меня десятью градусами выше нуля и запахом опавшей листвы. Осень. Не люблю осень, все вокруг желтое. У романтиков и детей желтый цвет ассоциируется с чем-то теплым. У меня желтые листья ассоциировались с желтыми мертвыми листьями.
Я поднял ворот своего черного удлинённого пальто. Мне не было холодно, я просто так привык. Алкоголь не брал, какая-то дурацкая сверхспособность всегда оставляла меня в сознании. Я сделал первый шаг по тротуару, повернув голову налево, где из отражения витрины на меня смотрел высокий черноволосый, с проседью на висках, усталого вида человек в черном устаревшем кэжуале. Неспешная прогулка вдоль лавочек в парке, тускло освещенном фонарями, с единичными парочками, незамечающими никого и ничего вокруг, привела меня к мемориалу великой отечественной войны. Тысячи имен, сотни тысяч фамилий. Наверняка среди них есть и моя.
«Стальнов…» – искал я взглядом. – «А настоящая ли это моя фамилия? Я к тому, что в институте Бехтерева возможно все. Может быть, я Иванов или Сидоров, или…» – глаза остановились на фамилии Петрачук.
Мои мысли прервал звонок на телефон. Номер входящего был не определен. Я неспешно покопался в мыслях, и в сознании всплыл щит с пентаграммой – с эфесом меча наверху герба. С ясновидением у меня всегда было плохо, но звонили по зашифрованному каналу.
— Да!– поднял я трубку.
— Илья Васильевич, вы не могли бы нас проконсультировать.
– Мог бы. Я в парке на…
— Мы знаем, подойдите
Вот оно, никогда не держать телефон выключенным. Именно в такие моменты мне и начисляется на карту столько, сколько я не смогу потратить за всю свою жизнь. Возможно, ради таких моментов я и живу. И если бы мне не платили ничего, я бы все равно держал телефон включенным, ради таких вот звонков.
Черный мерседес привез меня в одно из модных сейчас мест -- кальянную «Смоук». Возле парадной двери, как ни в чем не бывало, курили два крепких парня, одетых, как и я, в черные цвета. Завидев приближение служебной машины, ребята сделали вид, что ждали ее всегда, и быстро распрощались с сигаретами. Молодой шофер хотел было выйти из машины, чтобы открыть мне дверь, но я жестом остановил его. Бойцы у дверей встали так, чтобы я беспрепятственно мог пройти. По директивам они должны были делать вид, что не только не узнают меня, для них я вообще должен был быть невидимкой.
Пройдя в кальянную, я ощутил кисловатый едкий запах. Дематериализация с оставлением эктоплазмы. Тут кто-то или что-то выходило из астрала или уходило в астрал раненым. Нога шагнула, во что-то мокрое. Я приподнял правую ступню, чтобы опустить ее снова. Бурая вязкая жидкость – кровь, начинающая запекаться. Сквозь полутьму я разглядел тело кальянщика. Его что-то держало в стоячем положении, или он был облокочен на зеркальную полку, по которой от его спины исходили трещины. Теперь я почувствовал еще и запах алкоголя – сумасшедший коктейль, который ни один бармен не решится делать – это многочисленные бутыли падали и разбивались, смешивая свое содержимое хаотично уже на полу.
Молодая светловолосая девушка – из институтских – молча сидела за столиком в углу. По директивам она не должна была обращаться ко мне первой и даже замечать меня. Девчонка молодец – поняв, что тут произошло нечто, что не укладывается в ее юрисдикцию, она информировала начальство и просто села ждать там, где по ее мнению она не могла испортить след.
Я ее знал. В институте недавно, всего два года. Но время тут течет по-иному, за полгода можно стать настоящим специалистом в мистических делах или умереть от какой-нибудь дряни. Государство щедро платило за риск бойцу, семье бойца и, в случае потери жизни, прямым наследникам пожизненно.
Девушка была неплохим сенсом, специализировалась на ясновидении. По-моему ее звали Дарья или Диана.
– …смотрела? Ничего? – обратился я к ней, имея в виду ее базовую дисциплину – ясновидение.
– Да, Илья Васильевич, ничего. Все размыто и светло.
– Светло, говоришь…
Я пошел прямо по лужам крови к кальянщику. Он не облокотился на зеркальную стенку, его пригвоздили. Пригвоздили стрелой с рыжим оперением. Я понюхал оперенье стрелы, запах мне был не знаком. Выйдя из-за барной стойки, я пошел в зал, направо, где меня ждало также месиво: перевернутые столы и навскидку плюс три трупа с широкими резаными ранами от плеча и до бедра, такие можно оставить только острым мечом. Мой ум выделил новый, совершенно не принципиальный для дедукции запах – запах фекалий. Надо заглушить его в сознании, чтобы не мешал работать.