На румбе — Полярная звезда
Шрифт:
Из верхней команды все, кроме улыбчивого Аметова, были безучастны к монологу Багелева, и тот, похоже, свои шутки расточал только мотористам, иногда, впрочем, поглядывая в ожидании поддержки на торпедного электрика.
Багелев на мгновение остановился. Переведя дух и набрав воздуха, он уже готов был дать новую очередь своего боевого повествования, но Стрелков остановил его:
— Стоп, стоп, немного помедленней, Багелев, а то сразу не уловить сути. Вам с вашей скорострельностью в комендоры надо было идти.
Теперь уже засмеялись
— Это точно, товарищ командир. Комендор из меня был бы не то, что наш Еремкин. Ведь он, когда дал первую очередь, то со страху свалился на турель.
Стрелков заметил, как вспыхнуло лицо молодого комендора и как он весь как будто от удара сжался и умоляюще посмотрел на Багелева.
— Багелев, — остановил его Сергей, — о Еремкине не надо. О себе говорите. А он, насколько мне известно, огневую задачу сдал на «хорошо». Значит, комендор добрый.
В глазах Багелева почти неуловимо мелькнуло и тотчас же исчезло какое-то сложное и неприятное выражение. Он снова был благожелателен и, не давая себя сбить со взятого тона, отпарировал:
— Это он стрелял после напарника и утверждает, что попал точно в те же дырки в щите.
«Однако этот говорун себе на уме», — отметил Стрелков. — К нему надо будет присмотреться внимательно».
А Багелев тем временем, по ходу дела чем-то подколов каждого члена верхней команды, уже с восторгом рассказывал о высоких успехах команды мотористов под его, Багелева, руководством.
— Катер наш выглядит хорошо. Но дел еще много. Завтра представлю план работ с указанием срока их проведения, — закончил он свой пространный доклад и улыбнулся хитро м многозначительно.
Доклады мотористов были под стать багелевскому, хотя и менее красочны. Однако школа Багелева так и выпирала: «Все хорошо, все отлично. Кто бы в этом сомневался, но только не мы».
Верхняя команда в этом отношении не имела общего лица. Каждый был индивидуален.
Торпедист Красанов, какой-то рыхлый и вялый, что так не вязалось с его молодостью, говорил несколько обиженным тоном, вроде его кто-то упрекал за службу.
— Я, товарищ командир, одногодок с Багелевым и по сроку службы и по пребыванию на катере. И напрасно некоторые сомневаются, что мы по торпедной части отстаем от других. И торпеды готовить и стрелять нам не впервой.
— А кто эти «некоторые»? — поинтересовался Стрелков.
— Да есть такие, — неопределенно бросил торпедист, — и даже на нашем катере.
«Похоже, у Красанова и впрямь что-то неладно», — подумал Стрелков, а вслух сказал:
— Все учтем, Красанов. Судить будем не по словам, а по результатам стрельб, так что не волнуйтесь.
Радист Соловьев показался Сергею несколько нервным, и по его сбивчивому тону он понял, что должность радиста на катере оценивается членами экипажа по-разному.
— Я ведь что хочу сказать, товарищ командир, — тут он разволновался
Сергей знал, что инструкция не позволяет использовать радиста на тяжелых работах, так как рука теряет чувствительность и это сказывается на качестве работы. Но, с другой стороны, понимал, что участие радиста в авральных работах на корабле необходимо и в разумных мерах нисколько не повредит профессиональному мастерству, поэтому на замечание Соловьева ответил дипломатично:
— Я думаю, что вы сами должны понимать, когда ваше участие в общекорабельных работах необходимо, и в меру сил не отказываться от них.
Тут Сергей заметил ехидную и торжествующую усмешку Багелева, брошенную в сторону радиста, и строго добавил:
— Но перегружать вас в ущерб вашему делу я не позволю.
Ответный взгляд радиста в сторону Багелева был более чем красноречив: «Ну, что — съел!» Багелев поморщился и не выдержал:
— Да он, товарищ командир, здоров, как бык. Штангу тягает, а на корабельные работы ни-ни.
— Хорошо, Багелев, — перебил его Стрелков, — думаю, что в нашем небольшом коллективе мы сумеем найти разумное решение всех вопросов.
— Вот так, — удовлетворенно подвел черту Литовцев.
Остальные моряки на катер прибыли недавно. Их выступления были краткими и поверхностными.
Молодой же комендор Еремкин все никак не мог успокоиться после багелевского упрека и оправдывался:
— А в турель я не падал, просто в первый раз закрыл глаза, и то сначала, а потом стрелял лучше.
Доклад торпедного электрика прозвучал на высокой ноте: .
— Товарыщ командыра, — выпалил он, — что если будет нада, сделаем.
И сел.
Все заулыбались, Аметов тоже. Он был доволен. Химик Букин, маленький и тщедушный, неожиданно солидно пробасил:
— У меня в заведовании не только ваш катер. Я как бы помфлагхима. Иногда буду отсутствовать, так надо.
— Надо так надо, — согласился Стрелков, — однако, поскольку вы стоите на штате у нас, отлучаться только с моего разрешения.
— Есть, товарищ командир.
Этакий бас в тощем хрупком теле маленького химика был неестественным и забавным и солидности Букину не прибавлял. Даже наоборот, — казалось, что он пыжится «понарошку», что это вроде представления на сцене. Однако Букин был преисполнен солидности, и Сергей невольно улыбнулся. Букин ему понравился.
— Хорошо, помфлагхим, а остальные, видимо, менее знатные, — улыбнулся он и, обращаясь ко всем, добавил:
— Итак, вкратце все ясно. Экипаж опытный. Люди бывалые. Все внутренние разногласия должны быть отброшены. Стыдно будет нам не найти общего языка в масштабе катера. Перечень всех необходимых работ дать Багелеву сегодня же. А вам, Багелев, завтра к утру представить мне план окончания ремонтных работ и подготовки катера к спуску и плаванию. Вопросы?