На самом деле
Шрифт:
А Рита вновь подняла руку:
— Анна Антоновна, скажите, что такое контрацепция?
После урока Рита задержалась, чтобы выяснить методы предохранения, и между делом согласилась убрать класс. Большая удача! Рита мела пол и вслух рассуждала:
— Вы же молодой учитель, блин! Зачем все эти важности? Зовите нас по прозвищам! Утева — Утка, Рассадников — Щетка… прическа такая, вы ж видели… Рагимов — Красти-Клоун. «Симпсонов» смотрели?
Возникнув в дверях, Красти сказал с обидой:
— А ты Рита-Брита!
Рита бросилась за ним, Сарафанова вздохнула с облегчением. Но она рано радовалась. Когда учительница надевала куртку, Брита вернулась.
— Ан-Антоновна!
Настырная девчонка не отстала от Сарафановой и тогда, когда они вдвоем покидали здание школы.
— Ты где живешь? — намекнула Рите учительница.
— Я вас провожу, — беспечно ответила девочка. — А вы к нам на тусу пойдете? Только вот не надо говорить, что вам и правда нравится история, вся эта скукотень! А, кстати, интересно: вы перед уроком весь параграф учите? В натуре? Наизусть?
Анна попыталась растолковать, что исторический процесс составлен из годов, веков, эпох, а вовсе не из параграфов… но, конечно, безрезультатно.
Потом она смешно пыталась объяснить, зачем нужно учиться, говорила о свободе, о богатстве и о бедности, о Родине, правительстве и правде. Это было глупо, но натура Анны Сарафановой требовала подвига.
Одни студенты с курса Анны увлекались Че Геварой, анархизмом, революцией; другие — монархизмом; третьи — Гитлером; четвертые — исламом. Но все прекрасно знали, что теракты не приводят к революциям, а те — к эпохе справедливости. Нужна была Идея, а к ней — практика. Из всех возможных вариантов наиболее симпатичным было просвещение народа — и лежало к Анниной душе, и с треском провалилось всего только один раз: в далеком тысяча восемьсот семьдесят четвертом, когда прогрессивная столичная молодежь решила «пойти в народ».
Рита выслушала учительницу, а затем спросила:
— У вас есть парень?
Нет, парня у нее не было. Но вот в этом сознаться означало сразу потерять авторитет (его ростки; а может быть, остатки?): Рита ведь, наверно, преуспела в личной жизни.
— Есть, — сказала Анна.
— Как его зовут?
— Андрей.
Так звали аспиранта из архива, немного скучного, но милого. С момента их знакомства, окончившегося громкой ссорой, прошло уже довольно много времени, но этот необычный человек почему-то не шел из головы Сарафановой.
— А моего — Толян. Мы с ним пока не фачились, но будем. Раньше я мутила с Серым. А до того — с другим Серым. Кстати, меня Щётка любит. А я его — нет. А что бы вы сделали на моем месте?
— Ну… Я бы постаралась не морочить парню голову понапрасну.
— Чё, сделать так, чтобы он меня разлюбил?
— Ну, да, наверно.
— Нафиг надо! — заявила восьмиклассница.
Тем временем они дошли до дома, где жила учительница.
— Я пришла, — сказала Анна.
— Заходите! — разрешила ей девчонка. — Связистов, четырнадцать. Ясно.
Анна открыла дверь подъезда, и они поднялась на четвертый этаж. «Неужели в квартиру пойдет?» — в страхе подумала учительница. Рита остановилась у двери, ожидая, когда откроют. Анна вошла в квартиру. Ученица заглянула с любопытством, обшарила глазами прихожую. Внутрь не пошла, но с удовлетворением сказала:
— Ну, вот я и знаю теперь, где вы живете!
Угроза была это или нет, Анна так и не поняла.
Она разделась, умылась, согрела борщ и уселась с тарелкой в руках перед экраном телевизора. На Первом канале ведущий «Новостей» рассказывал о том, что найден источник, подтверждавший факт, и ранее приходивший в голову отечественным ученым, о том, что Петра Первого подменили во время Великого Посольства. О том, что документ обнаружила исследователь Анна Антоновна Сарафанова,
— А теперь, — сказал ведущий, — комментарий даст профессор, доктор исторических наук Иван Петрович Думский.
На экране появился важный дядька и заверил публику в несомненной подлинности письма.
«А как он может знать? Он разве изучил письмо? — подумала Анна. — Да и что это за доктор? Он откуда? Петровед? Я не слышала про такого ученого».
Впрочем, это было не важно. Главное, что находка признана! А этот аспирант еще не верил. Дурачок! Хотя и симпатичный.
Сарафанова так заслушалась Думского, что съела две с половиной тарелки борща: материальный эквивалент своего сегодняшнего заработка.
18
Пароль от ящика [email protected] был «borechka». Заведя эту почту, Марина сначала думала, как обычно, сделать секретным кодом имя своей рыбки и год смерти Пушкина: leonardo1837. Она ставила этот шифр на всех учетных записях в интернете. Но в этот раз Марина решила отказаться от типового пароля. Тот факт, что Борису пишет вовсе не Анна Сарафанова, а Марина, мог раскрыться — шанс этого, конечно же, очень мал, но все-таки и его нельзя исключать! — и если кто-то вскроет ее обычный пароль, то станет ясно, что Марина ведет нечестную игру.
Девушка открыла ящик. Есть послание! Марина не знала, чего ей хочется больше: чтобы Боря написал Анне или чтобы никогда ей не отвечал. С одной стороны, она сгорала от любопытства. С другой, ею руководило разумное стремление излечить молодого человека от вредной, бессмысленной и бестолковой влюбленности. Марина хотела, чтобы Борис в Анне разочаровался. То есть не ответил на ее письмо.
Мысль заставить Борю разочароваться появилась недавно и неожиданно. Произошло это в наименее приятный период жизни, можно сказать, на пике неудач. Учеба уже началась, а практика еще не кончилась, Борис в архив не ходил, а Марине оставалось восемь дней до окончания отработки там. Мысль о том, что план «обольстить» Бориса провалился, не оставляла Марину, мешая спать спокойно. Вокруг обсуждали найденное в архиве письмо и поджог, в котором подозревали всех и каждого, в том числе студентов: домыслы, расспросы, звонки из полиции, а последнее время еще и из ФСБ были ежедневной головной болью. В довершение всего Марина увидела в коридоре Новгородцева. Выглядел молодой человек определенно странно. Пылающие уши и щеки, а также бумажка в его трясущихся руках бросились Марине в глаза. Он пугливо озирался возле расписания, долго о чем-то размышлял, а потом приделал свернутый листок бумаги к доске и быстро пошел прочь.
Что Марине оставалось делать?
Что бы вы сделали на ее месте? Ну, да, правильно!
Марина прочитала письмо, и ей многое стало ясно. Она поняла, почему он так стремился защитить от позора девчонку и почему рискнул подделать Прошкино письмо. Как Марина сразу не догадалась, в чем дело?! Неужели она была настолько слепа и не заметила, что парень влюблен в другую?!
Тогда она сглупила, но теперь все будет иначе.
Светка — как раз та, с которой они вместе чистили скелеты — работала секретаршей в деканате. Поэтому получить необходимую информацию об А. Сарафановой, не составило особого труда. Правила архива предписывали заполнять заказы на дела печатными буквами, а значит, почерк Анны Боря не знал. И Марине не пришлось его подделывать.