На семи ветрах
Шрифт:
Пожав плечами, Саша молчал.
— Значит, нет пока решения? — продолжал Фонарёв. — А если так сделать. Отхватить от пшеничного клина сто гектаров — вот вам и школьное поле. Да и какое поле! Земличка — что золото, вспахана, унавожена. Пожалуйте, ребятки дорогие, хозяйствуйте!
— Нет, мы на готовенькое не согласны… — буркнул Саша.
— Толковое решение, — одобрил Фонарёв. — Котелок у тебя, видно, неплохо варит. Ну, а если на такое пойти: отрезать от каждого поля по кусочку. С бору по сосенке, а у вас целое поле набирается.
— Что вы, Кузьма Егорович! — запротестовал Саша. — Нам поле в одном месте нужно, сплошным массивом.
Фонарёв вздохнул и залпом выпил стакан квасу.
— Видишь, Сашка… Побыл малость в моей шкуре, а всё решил лучше не надо.
— Кузьма Егорович, что ж делать-то теперь? — озадаченно спросил Саша. — Правление ведь решило.
— Ладно, гектаров тридцать я вам наскребу как-нибудь, а на большее не рассчитывайте. Нет у меня лишней земли, нету. В Родниках не степь немеряная, не целина-матушка. Здесь каждый ошмёток земли на учёте.
— А это что за земля? — спросил у Фонарёва Федя и показал на край карты, заштрихованный косыми черточками.
На протяжении всего разговора Федя внимательно рассматривал карту земельных угодий и даже успел перерисовать её на тетрадочный лист бумаги.
— Какая земля? — Фонарёв мельком взглянул на карту. — Так это ж Ерёмина пустошь. Перелоги там, кустарник, кочки — словом, непахотная земля. Скот на ней пасём. — Он покосился на Федину тетрадку. — Ты зачем рисуночек сделал?
— А что, нельзя? Секретный документ?
— Секретный не секретный, а не положено. — Фонарёв свернул карту и поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен.
Школьники вышли на улицу.
— Ребята, а квас! — вспомнил вдруг Улька. — Такой знатный квас у Фонарёвых, а мы и не попробовали.
— Зато по горло другим сыты, — невесело усмехнулся Саша и посмотрел на мальчишек. — Обсудили, постановили, а земли нет и нет.
— Мы вроде как Колумбы, — подхватил Улька. — Пустились в путешествие, плывём, плывём, а земли не видно…
Ребята задумались. В самом деле, откуда взять земельный участок для школьной бригады?
— А ты зачем карту перерисовывал? — спросил Федю Улька.
— Понимаешь, какое дело, — задумчиво заговорил Федя, — Фонарёв толкует, что Ерёмина пустошь — бросовая земля, непахотная. А вот отец говорит, что в «Коммунаре» тоже такая была. Сотни гектаров. А как кустарник выкорчевали, кочки срезали, удобрили — не земля, а клад стала. Сейчас там пшеница растёт…
— Это что ж, вроде целины получается? — спросил Улька. — Малая целина…
— Называй как хочешь…
— Думаешь, и у нас пустошь можно поднять?
— Если, конечно, землю корчевать не побоимся.
— А это здорово может получиться. — Улька даже остановился. — Поднимаем свою малую целину! Превратим пустырь в плодородное поле! А?
Ребята показали Варваре Степановне перерисованную карту земельных угодий родниковского
— Молодцы! — удовлетворённо заметила учительница. — Кто же вас надоумил малую целину поднимать?
— А мы по примеру коммунаровцев хотим, — сказал Федя.
— Ну что же, придётся, видно, повторить добрый пример соседей.
— Только вот хватит ли у нас тракторов на это? Да корчевальной машины в колхозе нет, — заметил Саша. — А без неё не обойдёшься.
— Это поправимо, — успокоила Варвара Степановна. — «Коммунар» выручит. Думаю, что мы не зря с Просековым о помощи договаривались.
После такого разговора ребята, довольные, ушли от учительницы. Всё складывалось как нельзя лучше. Федя даже представил себе, как он собирает отряд корчевальщиков, как приходят к школе тракторы, бульдозеры, подводы и вся эта армия движется к Ерёминой пустоши. Ребята рубят кустарник, корчуют пни, выдирают корневища, срезают кочки. А потом всё старое и непригодное сжигается в кострах, земля очищается огнём и железом и, словно омоложённая, готова принять в своё чрево семена. На свете всё, наверное, начинается с раскорчёвки и очистительного огня…
— Ты чего улыбаешься? — с недоумением спросил Улька, заглядывая Феде в лицо.
— А так… Про корчёвку думаю. Вот костры разведём — отовсюду видно будет.
Но прошла почти неделя, а с Ерёминой пустошью ничего не получалось.
Когда Варвара Степановна пошла договариваться с Фонарёвым о раскорчёвке пустоши, тот заявил, что ребятам нет никакого смысла связываться с этой землёй — почва тяжёлая, чистый лесной суглинок — и хлеб на ней расти не будет.
Узнав об этом, ребята приуныли. Неужели они так и останутся без своего поля?
— Тогда вот что, — подумав, посоветовала Варвара Степановна, — скоро у нас будет своя агрохимлаборатория. Давайте проверим эту землю на Ерёминой пустоши. Так ли уж она плоха. Возьмём пробы почв, сделаем химические анализы, узнаем, чего не хватает земле.
— Зимой пробы брать? — удивился Улька. — Так снег же в поле.
— Это верно, время не очень подходящее. Но до весны ждать нельзя. Да и привыкать вам надо, раз за агрохимию взялись.
И Варвара Степановна попросила Федю и Настю съездить в ближайшее воскресенье в город и купить в магазине «Химсбыта» кое-какие недостающие для почвенных анализов реактивы.
Глава 20
В воскресенье утром Федя с Настей встретились на улице.
— На станцию пойдём или попутную машину перехватим? — спросила Настя.
— Лучше голоснём, — сказал Федя.
Они дошли до поворота дороги и стали поджидать машину. Но почему-то шофёры не останавливались.
Вдруг Федя заметил у колхозного сарая грузовую машину. Около машины стоял шофёр Клепиков и о чём-то разговаривал с кладовщиком.
Федя подошёл к шофёру и попросил довезти их до города.