На Севере дальнем
Шрифт:
— Нутэскин! — закричал Чочой так, что почувствовал боль в груди и горле.
Льдина, на которой стоял Чочой, раскололась. Тогда он перепрыгнул на следующую.
— Очер!.. — еще громче прокричал мальчик и почувствовал, что горло его перехватило.
А льдины с тупым упорством продолжали свое хаотическое движение, так и скрыв от Чочоя тайну исчезновения его друзей.
СЛУЧАЙ
Кэукай очень гордился тем, что взрослые взяли его на охоту. «Вот расскажу Пете и Эттаю, как охотился, — завидовать будут, — подумал Кэукай и тут же пожалел своих друзей: — Эх, надо было упросить отца взять их в море!»
Моторный вельбот легко скользил по морской глади.
Отец Кэукая задумчиво курил трубку, пристально осматривая горизонт. Он был недоволен тем, что одна из бригад колхоза вчера вернулась с моря с пустым вельботом.
— Хвастались на собрании, что план в этом квартале перевыполним, а сами зверя не можем найти, — сказал он, обводя сердитым взглядом лица охотников.
— Ничего, сегодня далеко в море уедем, ледяные поля разыщем, нерпы много набьем, — отозвался Тынэт. — А план обязательно в два раза перевыполним.
Таграт выбил трубку, спрятал ее за пазуху, под свою легкую кухлянку.
— Вот разве Кэукай поможет, на остальных я не надеюсь.
Кэукай вспыхнул от радости, но тут же лицо его стало важным: он изо всех сил старался походить на взрослых охотников.
Крепко сжимая руками свой карабин, мальчик, казалось, готов был в любую секунду вскинуть его, чтобы прострелить голову нерпе, если она вздумает высунуть ее из воды.
А мотор все пел свою монотонную песню. В море было тихо. Лишь изредка с громом обрушивалась в воду какая-нибудь подмытая ледяная глыба. Эхом подхваченный грохот долго катился куда-то далеко, в бескрайные голубые просторы моря. И снова лишь слышалась монотонная песня мотора.
К полудню охотники нашли ледяные поля. Отец Кэукая приказал мотористу оставаться с вельботом, а остальным расходиться в разные стороны по ледяному полю.
— А ты, Кэукай, пойдешь со мной, — сказал он и, вскинув карабин на спину, зашагал по ледяному полю.
Чуть кривые ноги Таграта, обутые в легкие нерпичьи торбаза, ступали легко и вкрадчиво. Кэукай, прижимая ложе карабина к бедру и подражая походке отца, шел сзади него.
Вскоре они очутились на противоположной стороне ледяного поля. Где-то слева от них быстро, один за другим, раздались два выстрела. Эхо многократно повторило их.
— Наверное, удача у нас сегодня будет! — весело сказал Кэукай, равняясь с отцом.
— Настоящие охотники не болтают о хорошей удаче до тех пор, пока не набьют полную байдару нерп и лагтаков, — сухо заметил отец, искоса поглядывая узкими умными глазами на сына.
Кэукай конфузливо улыбнулся и ничего не ответил.
Вода у ледяного поля была темно-зеленой, а чуть подальше — голубой. Вот над ее поверхностью показалась круглая, словно блестящий черный шар, нерпичья голова. Не успел Кэукай опомниться, как
Таграт схватил собранный в кольца акын [23] , быстро раскрутил его, ловко бросил в море. Колотушка с острыми крючками упала чуть дальше нерпы. Таграт подвел ее ближе, дернул к себе — крючки впились в живот нерпы. Ловко перебирая руками, он подтащил добычу к ледяному полю и принялся поднимать наверх.
23 Ак ын — длинный, тонкий нерпичий ремень, к концу которого прикреплена колотушка с острыми крючками.
В это время совсем близко вынырнула из воды вторая круглая голова. Но только Кэукай приложился к карабину, нерпа скрылась.
— Ничего, ничего, — вполголоса сказал Таграт, подбадривая сына,— сейчас она снова вынырнет...
Немигающий взгляд Кэукая, казалось, проникал до самого морского дна.
Нерпа вынырнула совсем не там, где ожидал ее Кэукай, но он не растерялся, быстро прицелился, нажал гашетку. Загремел выстрел. Мальчик всем телом подался вперед. И, когда он увидел желтоватое брюхо нерпы, улыбка восторга осветила его напряженное, покрытое частыми росинками пота лицо.
— Хорошо, — скупо похвалил отец. — Быстрей бросай акын.
С акыном Кэукай замешкался. Таграт знал, что нерпа через минуту-другую утонет, и потому быстрее сына метнул свой акын. Добыча была вытащена на лед.
Оттянув убитых нерп метров на двадцать от воды, Таграт направился к узкому, длинному мысу ледяного поля. Зоркие глаза его заметили, что там нерпы довольно часто показывались из воды. Кэукай пошел за отцом. Подойдя к ледяному мысу, Таграт мгновение постоял в нерешительности, а затем смело зашагал вперед, на самый конец мыса. Кэукай не отставал от него.
И вдруг с юга резким порывом налетел ветер. Таграт повернулся, схватил сына за руку. Наклонившись вперед, с трудом преодолевая напор ветра, они побежали назад.
Лед затрещал. Поддерживая руками свой легкий летний малахай, Кэукай перепрыгивал через трещины, стараясь не отстать от отца.
На секунду утихнув, ветер ударил снова, с еще большей силой. И в это мгновение мыс откололся от ледяного поля.
Таграт с ходу сделал легкий стремительный прыжок и очутился на ледяном поле. Кэукай замер, не понимая, что произошло. А Таграт тем временем размотал свой акын, метнул его сыну.
— Обвяжись! Вокруг пояса обвяжись! — закричал он Кэукаю.
Кэукай быстро обвязался акыном. Таграт потянул ремень к себе. Ремень натянулся и, казалось, вот-вот лопнет.
— В воду, в воду прыгай! :— приказал отец.
Край льдины, на которой стоял Кэукай, откололся и стал крениться то в одну, то в другую сторону. Кэукай едва мог удержаться на ногах.
— Теперь держись, держись на льдине, не надо прыгать! — донесся до его сознания откуда-то издалека, словно из-под земли, голос отца.