На штурм будущего! Спецназ «попаданцев»
Шрифт:
— Заметил, последнее время они как с цепи сорвались? Нас таким дерьмом поливают, что есть у меня — и не только у меня — сильное предчувствие, что все это неспроста.
— Думаешь, полезут? — поинтересовался Васильев, заходя в помещение гарнизонной столовой.
— Ага. Ты вспомни, как немцы перед войной действовали. Точно так же. Да и с торговыми делами — позавчера англичане задержали наш корабль. Уж под каким предлогом — не знаю, но это ведь далеко не первый случай. Чувствуется проторенная дорожка.
— Неверной дорогой идут товарищи, — перефразировал классика Леонид.
— Вот-вот.
— Советуешь?
— Ага. Ты, кстати, его знаешь. Помнишь Ваську Терехина? Так это его брат. Готовит — пальчики оближешь.
Еще пятнадцать минут спустя два офицера с аппетитом уплетали обед, рассказывая друг другу о событиях прошедшего месяца. Отсчет последних мирных дней стартовал.
Генерал Альверде задумчиво рассматривал собравшуюся в порту толпу. Количество людей было просто огромно — казалось, что весь город отправился к берегу на встречу с возвращающимися из Азии войсками.
Из-за шума заготовленная речь так и норовила исчезнуть из головы президента, заставляя его вновь и вновь пробегать глазами по листку с основными тезисами.
Но, помимо гомона толпы, была еще одна причина, отвлекающая харизматичного лидера Федерации, — шестое чувство и пятая точка одновременно чувствовали сгущающиеся над планетой свинцовые тучи очередного шторма войны. Еще недавно средний фон англо-американских газет, где встречались как положительные статьи о Советском Союзе, так и отрицательные, постоянно темнел. А после речи Черчилля в Гарварде, являвшейся почти точной копией Фултонской (с поправками на изменение обстановки, конечно, но все же), эти изменения стали нарастать как снежный ком, превращая серые полутона в откровенно черные.
И это пугало, поскольку начинало казаться, что война уже на пороге. И будет не через год, а вот-вот, буквально сейчас. Что, конечно же, устраивать ЮАФ не могло.
Если честно, то Альверде вообще бы отказался от войны и попытался бы отсидеться в сторонке. Но это с некоторых пор невозможно. Вступления в очередную бойню потребуют обе стороны. И обе не потерпят отказа.
— Жозе, — голос друга отвлек президента от мрачных мыслей, вернув в реальность, — по-моему, тебе пора, — и Гаспар указал на выстроившихся на пирсе солдат прибывшей с далеких берегов Окинавы 7-й гвардейской бронетанковой дивизии.
Благодарно кивнув своему вице-президенту, генерал одернул китель и, поправив берет, широкими шагами вышел на трибуну.
Толпа, увидев своего кумира, взвыла от восторга.
Дождавшись, пока страсти несколько утихнут, Альверде улыбнулся и громко сказал:
— Мои дорогие сограждане! Друзья! Я рад видеть вас всех здесь сегодня, в этот прекрасный день! — простые слова вызвали очередной всплеск народной радости.
— Но мы собрались чествовать не меня. Мы собрались, чтобы отдать дань уважения героям, вернувшимся с битвы за свободу. Храбрым воинам, сражавшимся вдали от дома за мир. Бившихся за
— Уррраааа!! — рев толпы, ее энтузиазм и энергия били через край.
Альверде простер над людьми руки, словно волшебник добившись тишины.
— А теперь я хочу, чтобы мы все вспомнили о тех тысячах борцов, которым уже не суждено вернуться домой к своим женам и невестам, детям и родителям. О тех, что пали на полях сражений, защищая свои дома. — Тишина, воцарившаяся на площади, казалась еще более торжественной в сравнении с тем шумом, что был здесь же еще пару минут назад.
— И в память о погибших в боях за правое дело соотечественниках мы должны немножко помолчать, — и отец наций Южно-Американской Федерации склонил голову, предварительно сняв берет театральным жестом.
Гаспар, наблюдавший за речью друга, едва не захлопал. «Нет, Жозе и в юности умел поговорить, но так… Мой дорогой друг растет над собой. Как сказал бы Станиславский — верю. Полностью и безоговорочно верю».
Тем не менее речь друга не спасала от тягостных раздумий. Щелканье метронома, отсчитывавшего минуту тишины, навевало не самые приятные мысли, словно символ последних уходящих секунд относительного спокойствия. Бразильскому министру обороны с каждым днем становилось все страшнее — ибо не увидеть приближающийся шторм мог только совсем ничего не понимающий в политике человек.
И, как назло, прибытие последних тридцати тысяч солдат из Японии вновь откладывалось, на сей раз на неделю. А ведь несколько бригад обученной пехоты были бы совсем не бесполезны для обороны огромных территорий Федерации.
Альверде, продолживший свою речь, краем глаза увидел мрачное выражение лица старого товарища и довольно резко закончил свое выступление, призвав народ порадоваться миру, пока не поздно. После чего, заявив, что героям стоит отдохнуть, и вручив нескольким солдатикам заслуженные награды, отбыл восвояси.
— Думаешь, скоро? — вопрос президента, прозвучавший в тишине его лимузина, не требовал дополнительных пояснений. Гаспар, еле заметно кивнув, промолчал.
Глава ЮАФ задумался и после недолгой паузы уточнил:
— До весны дотянем?
На сей раз министр обороны ответил довольно уверенно:
— Вряд ли. В лучшем случае — поздняя осень.
— Они же не полезут на русских зимой? — Альверде, не согласный с мнением друга, отрицательно качнул головой.
— Если они в достаточной степени глупы, чтобы ввязаться в войну со Сталиным, то этого хватит. Я надеялся, что после относительно быстрого поражения немцев Альянсу хватит мозгов не лезть в Россию. А оказалось, что это вызвало обратный эффект. Отшибло последние остатки разума, — Гаспар невесело усмехнулся. — Их даже разгром японцев советскими танковыми армиями не вразумил. Скорее раззадорил.
— С этим точно не поспоришь. — Президент вспомнил недавнюю встречу с американским послом. — Они убедили себя, что поставили Японию на грань поражения, а русские лишь только ее добили. И новые русские танки их не пугают.