На штурм неба. Парижская коммуна – предвестница нового мирового порядка
Шрифт:
21 ноября 1831 года лионские ткачи собрались в Круа-Русс [7] . Двинутая против них национальная гвардия тщетно пыталась задержать их. Массы рабочих спустились по направлению к центру Лиона со знаменами, на которых они начертали знаменитый лозунг: «Жить работая или умереть сражаясь».
Префект департамента Рона и генерал, командовавший карательными силами, применили тактику, которую Тьер снова пустил в ход в 1871 году против Парижской Коммуны. Они покинули Лион и вернулись в него с армией, которой командовал маршал Сульт. Эта армия приступила к тому, что называют «восстановлением порядка». Но движение лионских ткачей навсегда
[7] Название одного из рабочих предместий Лиона, – Прим. ред.
Восстание лионских ткачей оказало большое влияние на развитие борьбы против Июльской монархии, борьбы, в ходе которой был установлен союз между республиканской мелкой буржуазией и рабочим классом. Именно в этих условиях в июне 1832 года была организована манифестация по случаю похорон генерала Ламарка, главы республиканской группы в палате депутатов. Эта манифестация переросла в восстание, и на какой-то момент Париж оказался в руках восставших. Виктор Гюго отобразил это восстание в «Отверженных», и именно на фоне этих событий он вывел своего бессмертного Гавроша.
В 1834 году в Лионе вспыхнуло новое движение. Оно носило более широкий характер, чем в 1831 году, так как общества взаимопомощи ткачей установили контакт с секциями «Общества прав человека и гражданина», состоявшими в большинстве из представителей мелкой и средней буржуазии.
Закон об ассоциациях нанес удар корпоративным обществам (взаимопомощи и «сопротивления») и политическим организациям: этот закон распространялся на объединения, насчитывавшие 20 и более человек, даже если они были разделены на более малочисленные группы, и, кроме того, предусматривал серьезные наказания (штрафы, полицейский надзор, тюремное заключение). Эти суровые предписания вызвали негодование народа. 9 апреля 1834 года в Лионе завязались бои, которые продолжались в течение пяти дней. Чтобы усмирить Круа-Русс, правительство бросило против восставших 15-тысячное войско; число убитых достигло 1200 человек.
Под влиянием возмущения, вызванного лионской резней, взялись за оружие и парижские секции «Общества прав человека и гражданина». Зловещий Тьер, бывший тогда министром внутренних дел, организовал подавление восстания. Он прибег к чрезвычайно жестоким мерам, "бросив «силы порядка» (весьма модное ныне выражение) на штурм домов, обитатели которых были перебиты в своих жилищах. Особенно гнусной была резня на улице Транснонен. Домье своей знаменитой литографией, названной «Улица Транснонен» и изображающей одну из жертв Тьера, уже тогда заклеймил несмываемым позором этого злодея, преступления которого в 1834 году были как бы прелюдией к его преступлениям 1871 года.
*
Если после 1831 года рабочие часто выступали вместе с мелкой буржуазией, то июньское восстание 1848 года ясно показало рост сил пролетариата и специфический характер требований рабочего класса.
Февральская революция 1848 года, свергнув Июльскую монархию, которая не обеспечивала промышленной буржуазии той власти, какая соответствовала бы ее действительной мощи, заставила считаться с силой рабочего класса, с растущим влиянием социалистических идей среди трудящихся. Вот почему буржуазная республика, рожденная этой революцией, позаботилась о том, чтобы окружить себя ввиду возросшей силы пролетариата «социальными учреждениями», и стала много говорить о положении трудового люда, ничего не делая фактически в этом направлении.
В этих условиях один рабочий был избран членом Временного правительства и была учреждена
«Доказано, что те, кого называли мечтателями, управляют отныне обществом. Люди, никем не признаваемые, сделались вдруг людьми необходимыми» [8] .
[8] В. И. Ленин писал о Луи Блане: «Французский социалист Луи Блан в революцию 1848 года печально прославил себя тем, что с позиции классовой борьбы перешел на позицию мелкобуржуазных иллюзий, прикрашенных фразеологией якобы «социализма», а на деле служащих лишь укреплению влияния буржуазии на пролетариат. Луи Блан ждал помощи от буржуазии, надеялся и возбуждал надежды, будто буржуазия может помочь рабочим в деле «организации труда» – этот неясный термин должен был выражать «социалистические» стремления» (В. И. Ленин, Соч., изд. 4, т. 24, стр. 15).
Делегаты проливали, вероятно, слезы умиления, слушая эти слова, но представителей хозяев еще не было там, а с ними идиллия не могла быть долговечной. «Теоретические» дискуссии в Люксембургском дворце были использованы правительством для отвода глаз, ибо оно не приняло никаких конкретных мер в интересах трудящихся. В конце концов стало ясно, что создание этой комиссии было только обманом рабочих. Что же касается обсуждавшихся там «теоретических» проблем, то они были проникнуты духом утопического социализма.
1848 год был годом, когда Карл Маркс и Фридрих Энгельс опубликовали свой бессмертный «Манифест Коммунистической партии». Вскрывая механизм экономических кризисов при капиталистической системе, они писали:
«Каким путем преодолевает буржуазия кризисы? С одной стороны, путем вынужденного уничтожения целой массы производительных сил, с другой стороны, путем завоевания новых рынков и более основательной эксплуатации старых. Чем же, следовательно? Тем, что она подготовляет более всесторонние и более сокрушительные кризисы и уменьшает средства противодействия им.
Оружие, которым буржуазия ниспровергла феодализм, направляется теперь против самой буржуазии.
Но буржуазия не только выковала оружие, несущее ей смерть; она породила и людей, которые направят против нее это оружие, – современных рабочих, пролетариев» [9] .
Вот эти-то пролетарии и выступили в июньские дни 1848 года. Чтобы справиться с безработицей, Временное правительство республики решило создать национальные мастерские, то есть повторить то, что уже было сделано в 1789 и в 1830 годах.
[9] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 430.
Эти национальные мастерские были созданы до образования Люксембургской комиссии. Они находились в ведении министра общественных работ Мари, одного из злейших врагов социализма. По мысли этого деятеля, национальные мастерские должны были дискредитировать саму идею социализма, приведя к разбазариванию государственных средств. Для достижения этой цели труд рабочих, которых собирались направить на бесполезные, бессмысленные работы, должен был оплачиваться по крайне низким расценкам, чтобы возбудить их недовольство.