На скотобойню!
Шрифт:
замешкался, но делать нечего, нужно идти напролом. К его большому удивлению перед человеком расступились все вышеуказанные, и
только грамотный руководитель пошел за ним и, улыбнувшись, произнес:
– Вы думаете, что видели все, но вы ошибаетесь, пройдите в западное крыло, это я вам как грамотный руководитель советую.
Не оборачиваясь, он последовал совету и направился в западное крыло, где вниз вела очередная лестница...
Такой же коридор. Такие же камеры с засовами, замками и маленькими окошками, но их меньше - всего десять. Он заглядывает внутрь и видит людей... нормальных людей, сидящих словно собаки на цепях...
Он вспомнил
Человек услышал за стеной дикие вопли и замер.
– Не переживайте, - услышал он голос рядом с собой, это был один из старших поваров, - там приводят в чувства несогласных, а дальше...
– Переделывают в роботов!
– закончил он.
Повар пожал плечами и вышел вон.
Он побежал в кабинет директора, где Мария и две ее азиатские помощницы склонились над графиками, таблицами и расписаниями. Была слышна речь, но все это произносилось на неведомом языке, да, к слову сказать, это просто был набор пульсирующих звуков. Увидев его, директриса завизжала нечеловеческим голосом:
– Стоять!!! Наказать!!! Схватить!!!
В тот же миг помощницы вытянулись по стойке смирно, их лица перекосились, головы свернулись на бок, а тела стали дергаться словно пораженные электрическим током. Он побежал по коридору, расталкивая механических официантов, спешащих по своим
камерам.
Играла музыка, что-то вроде White Stripes или The Strokes, а по стенам ползли зловещие тени. Он чувствовал, что за ним снарядили погоню, а потому свернул в подсобку к холодильным камерам и решил спрятаться здесь прямо в одном из холодильников, однако к своему удивлению и ужасу увидел следующее: холодильник был заполнен обрубками человеческих тел. Они висели на металлических крючьях, но явно не для того, чтобы быть использованы для приготовления блюд. Скорее всего их замораживали для отправки в лабораторию переработки в механические создания.
Раздались неестественные голоса высокие и низкие:
– Схватить!!! Наказать!!!
– и вновь пульсирующие звуки.
Он завернул за угол и увидел в полу большой железный люк. Туда!
– решил человек и, раскрыв люк прыгнул вниз. Падение длилось невероятно долго, но приземление было довольно удачным и, почесав бок, он встал и осмотрелся. На противоположной стене он заметил дверь, осторожно приблизился и приоткрыл ее. За дверью находилась лаборатория по производству механических человеков
– Вот оно!
– воскликнул человек в сердцах, - Теперь нужно выбираться на свободу и донести все до общественности. Теперь-то я понимаю, почему так четко и слаженно работают сетевые рестораны...
Однако наверху уже были слышны шаги преследователей.
– Должен же быть другой выход!
– человек шарил по стенам в поисках потайной двери, - С одной стороны идет загрузка, с другой - разгрузка! Вот вам и логика, мистер Спок!
– с этими словами он отодвинул вбок тяжелую панель и выбежал в тамбур, откуда шел путь на улицу...
Как только он сделал первый шаг, позади раздался скрипучий, заикающийся голос директора Марии:
– Вы...вы...увооооо...ллле...еее...ны...
Вдохнув полной грудью отравленный
осень 2008 года - февраль 2017
НА СКОТОБОЙНЮ!
Борис Федорович Васильев - человек 55 лет, всю свою сознательную жизнь посвятивший советскому, а впоследствии российскому общепиту, за пять лет до пенсии, срок выхода на которую по слухам правительство пытается отодвинуть, остался не у дел. И пусть он не получил никакого профильного образования, пусть никогда не занимал руководящие должности, а самые большие деньги ему приходилось получать во времена Застоя, когда он несколько месяцев работал официантом в гостинице "Космос", бары и рестораны манили его словно кучка экскрементов полчища мух. Он устраивался гардеробщиком то в одно, то в другое заведение, однако через несколько месяцев уходил оттуда, либо по собственному желанию, либо по требованию руководства. Была у Бориса Федоровича пагубная страсть к спиртному, а также несколько друзей, которые эту страсть поддерживали и даже всячески поощряли.
Так было в "Золотом Остапе", в "Глупере", в "Березке" и еще, Бог знает где. А сейчас он остался совсем без работы и соответственно без средств к существованию и уже в течение нескольких месяцев тщетно пытался трудоустроиться, в нынешние
времена никто не спрашивал трудовую книжку, чтобы увидеть там записи, порочащие честь и достоинство индивидуума. Ему отказывали по самым различным причинам, ведь их придумать не составляет большого труда, а некоторые работодатели просто-
напросто не считали нужным объясняться. В любом случае господин Васильев стал ненужной единицей в современном мире свободного
предпринимательства и обмана.
С утра Борис Федорович занял у друга Кольки определенную сумму денег и в очередной раз посетил ресторан, где, как ему сказали
по телефону, требовался швейцар, и в очередной раз получил отказ. Он вышел из метро, с горя купил бутылочку беленькой по чрезвычайно завышенной цене, а также подозрительного вида чебурек, завернул за угол, осмотрелся по сторонам и приложился к горлышку. Поморщившись, то ли от горькой водки, то ли от вкуса чебурека, он направился в сторону Белорусского вокзала и уже через пятнадцать минут вошел в полупустой вагон электропоезда и присел на крайнее сиденье возле тамбура спиной по ходу движения поезда и лицом ко всем пассажирам. Он готовился закрыть глаза и погрузиться в сладкую дремоту, но скрипучий голос что-то прокаркал в динамики. Разобрать слов было невозможно, но Васильев знал, куда едет, а потому окинул взглядом сидящих. По его стороне сидели подростки и пили пиво, не обращая внимания на окружающих, какие-то серые люди с уставшими лицами,
женщина с детьми, женщины без детей, бабулька в засаленном тулупе... Через проход на сиденьях разместились подвыпившие работяги и громко смеялись каким-то шуткам, снова женщины, ботаник в очках с заткнутыми наушниками ушами, а вот на четвертом сиденьи расположился угрюмый человек, который на несколько секунд привлек внимание нашего знакомого не только своим брутальным видом, но и тем, что пристально смотрел на Бориса Федоровича. Как мы уже сказали несколько секунд они таращились друг на друга, а затем взгляд Васильева заскользил дальше вглубь вагона.