На солнце ни облачка
Шрифт:
Выхватив из принтера полосы со своим материалом и не поблагодарив Веню, обычная Заныкина-Сидорова сейчас же умчалась прочь, громко стуча каблуками. Очевидно, побежала в кабинет Эдуарда Борисовича, чтобы вычитывать материал на глазах хозяина и тем самым демонстрировать, как много и добросовестно она работает.
Веня проводил ее взглядом, потом посмотрел на колбочку с рыдающей маленькой копией журналистки, и спросил:
— Это еще что такое?
— Контрольный замер, — коротко ответил генерал-инспектор. — Сейчас отправлю на экспертизу.
— Куда? —
— Туда, — генерал-инспектор возвел свои глаза к потолку. — Чтобы произвести замер. Почему бы не ее?
Вене вдруг стало жалко маленькую Заныкину-Сидорову. Должно быть, потому, что ему и самому довелось однажды побывать в прозрачной упаковке, правда, при других обстоятельствах.
— Ей же это не нравится, — сказал он. — Вон как кулаками колотит!
— Ерунда, — ответил на это генерал-инспектор. — Три минуты назад тебя мы тоже отправляли. На экспертизу. Разве ты что-нибудь почувствовал? Ты вообще ничего не заметил. Потому что не должен был чувствовать. А твоя крошечная копия-матрица тоже кулаками колотила. Гораздо сильнее, чем эта слабая женщина. Но теперь копия-матрица в тебя уже вернулась. Только не помня, где была и что с ней происходило. А ты опять ничего не почувствовал.
Теперь Веня наконец удивился.
— Меня тоже отправлял? На экспертизу? Зачем?
Удивился он не только этому.
— А почему я колбочку с маленьким собой не видел? Уж я-то, вроде, должен все видеть.
— Потому что в это время ты долго смотрел на экран. Ни на что другое не обращал внимания.
Колбочка с рыдающей Заныкиной-Сидоровой исчезла со стола. Видимо, отправилась туда, где кто-то неизвестный и производит эти таинственные контрольные замеры.
— Ну и каков результат моей экспертизы? — спросил Веня, немного обеспокоено. — Что ты у нас проверяешь? Если копия в меня вернулась, значит, результат ты уже должен был получить. Или не получил?
— Уже получили, — коротко ответил генерал-инспектор. — Результаты такие, каких мы и ожидали. Все начинает подтверждаться. Тем более, замеры сейчас делаем не мы одни. И не только в твоей стране.
— Чего ты ожидал? — спросил Веня, начиная беспокоиться сильнее.
— С тобой все не так уж плохо, — ответил генерал-инструктор довольно уклончиво. — Если ты об этом. Могло быть гораздо хуже. А вот у этой слабой женщины дела неважные. У всех это проявляется по-разному. Встречаются даже индивидуумы, совсем не подверженные. Но это редко.
Веня почувствовал, что начинает раздражаться.
— Что проявляется? — вскричал он. — Не подверженные чему? Имею я право знать, или нет?
— Имеешь, — ответил генерал-инспектор. — Но пока об этом рано говорить. Обещаем, что ты все узнаешь. В свое время. По-моему, у тебя много работы. Продолжай работать.
Однако после всего услышанного и увиденного работа у Вени пошла заметно медленнее. Мысли его перепрыгивали с одного на другое и были далеки от верстки еженедельника.
Тем более что генерал-инспектор продолжал делать контрольные замеры.
Последовательно в маленьких колбочках оказывались крошечные копии-матрицы бородатого арт-директора Степы, заведующего отделом Вадима Николаевича, редакционного водителя Гриши, зашедшего к Вене, чтобы расспросить его о достоинствах и недостатках автомобиля «Рено Меган II», и даже какого-то постороннего человека, который, к своему несчастью, ошибся дверью.
В конце концов, Веню даже стало забавлять то, что копии всех этих людей, оказавшись в прозрачном заточении, вели себя по-разному. Кулаками в стенки колотили только копии Степы и Гриши. Копия Вадима Николаевича осторожно ощупывала стенки ладонями, принявшись ходить внутри колбочки по кругу.
А копия постороннего человека сразу уселась на ее дно и зачем-то обхватила голову руками.
Не избежал отправки на неведомую экспертизу и сам появившийся в комнате компьютерного верстальщика хозяин Эдуард Борисович. Но его копия-матрица вела себя в колбе с таким же чувством собственного достоинства, что и оригинал. Крошечный Эдуард Борисович не стал колотить кулачками в стенки, а скрестил руки на груди и величественно застыл на месте, высоко подняв голову, словно памятник самому себе.
Эдуард Борисович естественных размеров в этот момент стоял у Вени над плечом и смотрел, как компьютерный верстальщик примеряет к большой статье о французских винах разные варианты заголовков. Вариантов было пять, начиная от «Пьем, как французы», до «Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс».
Хозяин выбрал самый энергичный из всех — «Вздрогнем, месье!», утвердил его шрифт, цвет и кегль, и удалился. За минуту до этого с Вениного стола исчезла колбочка с копией хозяина, отправившись, как и все остальные, на экспертизу.
И все-таки, несмотря на все эти помехи, прыгающие Венины мысли и постоянное присутствие на столе генерала-инспектора, работа продвигалась. Тем более, что генерал-инспектор на этот раз был немногословен.
Не отвлекаясь от своих обязанностей, Веня попытался все-таки у него выяснить, в чем суть этой таинственной экспертизы, но попытка оказалась неудачной. Сосредоточенный на чем-то и углубленный в себя самого генерал-инспектор только повторил пару раз, что в свое время Веня обязательно все узнает.
Однако в другом он все-таки оказался откровеннее. Когда Веня, движимый остатками своей обычной любознательности, поинтересовался, почему для экспертизы отправляются неизвестно куда крошечные копии-матрицы, в то время как в главную инспекционную службу лично его, Веню, а также стоматолога Николая, изымали с планеты Земля в виде оригиналов, а копии, наоборот, оставляли здесь, генерал-инспектор коротко ответил:
— Для такого анализа этого достаточно. Вполне.
Сказав это, он исчез, снова скрывшись в Венином кошельке. Сразу же Веню вдруг в третий раз остро кольнуло предчувствие: все невероятные события уже подходят к концу.