На стальном ветру
Шрифт:
– Приготовления к чему, Кану?
– Конец чего-то - или, возможно, начало. Теперь это кажется неизбежным. Рано или поздно до нас дойдут новости из Крусибла.
– Значит, ты знаешь обо всем этом.
– Только то, что мне рассказал Мекуфи. Когда придут новости, как они это воспримут?
– Кто?
– спросила она.
– Ты, - уточнил Кану.
– Жители суши. Все остальное человечество.
– Мы все в этом замешаны, - сказала Чику.
Молчание Кану сказало ей, что у него нет ответа на ее заявление, который удовлетворил
В конце концов, он сказал: - Когда вы здесь закончите, я хотел бы отвезти вас обоих обратно в Лиссабон. Это было бы нормально?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Ей потребовалось немало времени, чтобы осознать, на что она смотрит. Это напоминало какую-то абстрактную скульптуру, искусственное создание из смятых поверхностей, похожих на фольгу, как будто листы тонкой металлической фольги были скомканы в гигантском кулаке, а затем утрамбованы в землю. Стальной ангел, подумала она, низвергнутый с небес.
Ее вторая мысль была гораздо менее поэтичной.
"Сессна". Самолет вонзился в землю, крылья вырваны из гнезд и согнуты, как руки у пугала.
"Сессна" потерпела крушение.
Она толкнула старый прокси так быстро, как только могла, раскинув руки для равновесия, имитируя крылья самолета. У нее было очень мало опыта в авиакатастрофах, по которому можно было бы оценить эту катастрофу. Конечно, она была на борту космического корабля Джун Уинг "Гулливер", когда он упал на землю в Африке, но тот корабль разбился только потому, что кто-то его сбил. Они ушли от "Гулливера", но "Сессна" не обладала ни одним из более современных средств обеспечения безопасности. Могло ли что-нибудь уцелеть в такой катастрофе - даже машина?
– А, - произнес голос откуда-то слева от нее.
– Я собиралась упомянуть об этом, председатель Экинья, но оно вылетело у меня из головы. Я надеюсь, ты на меня не сердишься.
Чику остановила прокси. Конечно, она не запыхалась, но команда "Стоп" также заставила машину встать, уперев руки в бока, точно так же, как она стояла бы, чтобы отдышаться после физической нагрузки.
– Вы были в нем, когда он разбился?
– А почему бы и нет?
– Я помню, Джеффри говорил мне, что он мог бы управлять "Сессной" удаленно - отправлять ее по поручениям или заставлять ее приезжать и забирать его.
– Машина, которая может думать сама за себя? Что бы ни было дальше!
– С чего бы мне на тебя сердиться?
– О, я не знаю - уничтожение незаменимой семейной реликвии, что-то в этом роде?
– Машины не вечны, Юнис. Если вы ими пользуетесь, рано или поздно они ломаются.
– Это обнадеживает.
– Возможно, к вам эти правила неприменимы. И вы - та машина, которая имеет для меня значение, а не этот старый самолет.
– Уверена, что мы могли бы выправить его вмятины, будь у нас время.
– На ее лице появилось страдальческое выражение.
– С другой стороны, может быть, и нет.
– Что случилось? Вы ранены... повреждены?
Юнис
– Это была моя вина. Мне это доставляло удовольствие, и я стала безрассудной. Так мне и надо. Но все выглядит хуже, чем было на самом деле. Я отделалась лишь несколькими царапинами и ушибами - образно говоря. Не могу сказать того же о своей гордости.
– Вам нечего терять из-за гордости. И что вы имеете в виду, говоря "весело"?
– Если бы Чику могла щуриться, она бы прищурилась.
– Вы совершенно серьезны, не так ли?
– Я всегда серьезно отношусь к своему веселью. Я валяла дурака - шла на глупый риск, потому что мне это нравилось. В последнее время я часто занимаюсь подобными вещами. Я виню тебя - и те забавные нейронные структуры, которые ты привезла от Аретузы.
– Я не думала, что от них будет много пользы для вас.
– Тогда зачем ты мне их отдала?
– Это жест. Как, например, приносить цветы.
– Ты могла бы просто принести цветы. Хотя я рада, что ты этого не сделала. В любом случае, я думаю, что рада этому. Иногда это трудно понять.
– Что вы сделали с этими структурами?
– Сопоставила их с собой, насколько смогла. Связала области моей логической архитектуры, которые не были сильно коррелированы. Перемонтировала другие биты. Было задействовано много догадок. Ты действительно не сердишься?
– Я бы хотела, чтобы у меня было так мало проблем, чтобы это вызывало беспокойство, Юнис. Неужели эти структуры действительно сделали вас безрассудной?
– Импульсивной, конечно. Склонной к неожиданным действиям. Я стала поразительно плохой в моделировании своего собственного будущего поведения. Я даже не могу передать вам, какое это освобождающее чувство, когда я не совсем понимаю, что собираюсь делать дальше.
– Вы, должно быть, создали свой собственный горизонт Ляпунова, - сказала Чику.
– Стали системой, слишком хаотичной для долгосрочного прогнозирования.
– Не бери в голову долгий срок - я даже не могу быть уверена, что буду делать через пять минут.
Чику вдруг безмерно обрадовалась тому, что не может физически находиться рядом с этой сильной и непредсказуемой машиной.
– Это может быть нехорошо, - осторожно сказала она.
– Возможно, вы просто ломаетесь.
– Возможно, но я чувствую себя так хорошо, как никогда в жизни.
– Говоря это, она похлопала себя по животу, как будто это был какой-то универсальный показатель личного благополучия.
– Моя память не хуже, чем раньше, возможно, немного лучше. Я все еще помню тебя, не так ли? Все наши разговоры? Хотя прошло уже много времени - когда ты была здесь в последний раз?