На страже Пустоты
Шрифт:
— В субботу?
— Пораньше выпускают за хорошее поведение — голова не болит, ушибы проходят. Врач хороший, говорит, нечего мне тут на выходных делать, а дома и стены лечат. Только в понедельник за справками нужно зайти.
Она встала с покрывала, сходила к раковине в углу палаты, чтобы налить в кружку воды для цветов за неимением вазы, и вернулась. Цветы пришлось опереть на крашеную в светло-зелёный цвет стену, стоять самостоятельно в широкой кружке они никак не хотели.
— Хочешь, заедем за тобой утром? Я мужа попрошу, встретим тебя.
— Нет, спасибо. Меня родители
— Как она? — тон Наденьки сменился на сочувственный.
— Да она переживает больше меня! — Ева уселась на койку, под спину положила подушку. — Когда увидела новости, оборвала все телефоны.
— Ещё бы! Я потом посмотрела эти выпуски. Остановка огорожена, кровищи море, машина горит, везде сирены. Блокбастеры отдыхают!
Ева грустно улыбнулась:
— Да уж.
— Ко мне полицейские приезжали, опрашивали. Но я толком ничего и сказать не смогла. Даже парня того не разглядела. К тебе приезжали?
— Конечно. Я тут местная знаменитость, всем интересно, — едва заметно нахмурилась она. — Ко мне ещё журналисты прорывались, спасибо персоналу, не пропустили.
— И как? Ты хоть помнишь, как этот парень выглядел?
Перед глазами Евы будто вживую всплыл образ из памяти. Напряжённое лицо, правильные черты, ледяные и расчётливые зелёные глаза, растрёпанные короткие тёмные волосы.
От воспоминания внутренности обожгло холодком, затошнило, и Ева тихо ответила:
— Совершенно не помню. Врач говорит, это от стресса. Психологическая защита.
Наденька серьёзно покивала.
— Да, наверное. В новостях тоже ничего не говорят.
Ева и сама это прекрасно знала. Ютуб и новости в поисковиках вездесущи, поэтому обо всём, о чём узнавали СМИ, узнавала и она. По вполне понятным причинам, её это происшествие волновало. И похоже, убийство простого и непримечательного парня из техподдержки сулило стать преступлением века. Особенно Еве нравилась растиражированная из какого-то интервью фраза «По невыясненным следствием причинам, в салоне брошенного автомобиля произошло возгорание». Дескать, ничего не нашли, но пытались. Потом они установили, что автомобиль числился в угоне… Потом начали строить теории заговора. Потом говорить о политическом следе в жизни паренька, потом о наркоманском…
Вздохнув поглубже и отогнав навязчивые мысли, Ева откинулась на подушки и сменила тему:
— Как на работе?
Наденька закатила глаза.
— Одно слово: детские новогодние мероприятия!
Ева рассмеялась:
— Это целых три слова!
Подруга поморщилась:
— Позавчера была встреча с детской писательницей, ну, ты ещё афишу готовила. «В гостях у сказок». Вчера перебирали книжный фонд на списание. Сегодня опять дети. Я уж отпросилась у нашего, к тебе сбежала. Скорее бы уже праздники. Тебя, говоришь, во вторник ждать?
Они ещё немного пообсуждали работу, Наденька пожаловалась на заботливого и послушного мужа, который недавно принёс в дом большую радость — мешок сахара по акции и по цене двух мешков. Посмеялись, поделили напополам апельсин, и Наденька ушла.
А Ева осталась. С телефоном,
Говорить больше ни с кем не хотелось. Сунув маленькие наушники в уши, она включила радио и бездумно уставилась в окно. Серое небо прекрасно дополняло настроение. Мягкий голос в наушниках пел, что пожар догорел, нам остался лишь дым… Ева прикрыла глаза.
Уже третий раз она соврала, что не помнит, как выглядит неизвестный убийца. Почему? Для себя она объясняла это тем, что просто хочет выжить. Человек с оружием, убивающий среди бела дня кого-то на остановке… Неужели что-то помешает ему узнать, в какую больницу отвезли случайную свидетельницу? Если сюда просочились даже настырные репортёры.
Только вот эта причина что-то царапала внутри. Как будто это тоже была ложь. А правда была безумна. В тот миг, когда он направлял на неё, то есть, на того парня за ней, дуло пистолета, в его глазах была ледяная уверенность в том, что он делает всё правильно. Ни ярости, ни злости, просто уверенность. И он спас её. Парень, держащий за горло, дважды угрожал её жизни — когда душил и прикрывался, и когда бросил под колёса случайных машин. И если бы не этот хладнокровный убийца, поехала бы она в морг вместе с душителем, а не в тёплую терапию.
Музыка, которую Ева уже даже не слышала, оборвалась резким проигрышем новостной заставки. Девушка быстро сдернула наушники вниз и выключила радио. Такое чувство, что новости буквально окружили её жизнь.
Она потерла глаза и потянулась за кружкой. Чашка чая сейчас не помешает. Чай вообще никогда не помешает. Пальцы натолкнулись на гладкий фарфоровый бок, по салатовой стене легко прошелестели тугие листики хризантем. Ева вздохнула, достала кошелёк из сумочки и пошла покупать себе новую кружку.
Утром Ева собрала вещи, вежливо отказалась от завтрака и подошла на медсестринский пост попрощаться, чтобы её не потеряли. Молоденькая медсестричка отвлеклась от заполнения какого-то журнала и улыбнулась.
— Ева Владимировна, верно?
— Да, шестая палата.
Она угукнула и записала данные на стикере.
— А Вас Ваш молодой человек забирает?
— У меня нет молодого человека, — улыбнулась она девушке.
Она округлила глаза:
— Ну как же. Темненький такой, симпатичный, заходил на днях, спрашивал, когда у Вас выписка назначена.
Ева похолодела и непослушными губами повторила:
— У меня нет молодого человека.
Медсестричка поколебалась:
— Странно, я, наверное, перепутала что-то. Или репортёр опять…
— Может быть, — вымученно улыбнулась Ева.
— Вот, подпишите тут, — девушка подала ей бумагу и показала ручкой поле для подписи.
Ева начертала нетвёрдую подпись и, подхватив с пола сумку с вещами, попрощалась и пошла к лифтам. Сбежать отсюда хотелось как можно скорее. Она сжала в ладони телефон. Репортёр не стал бы узнавать дату выписки, раз уже прошёл к палате, прямо туда вломился бы и наделал фоток на смартфон. По коже снова прошёл мороз, оставаясь липким потом на спине. Лифт с шорохом раскрыл створки дверей, и Ева вошла в пропахшую лекарствами кабину.