На стыке двух миров
Шрифт:
Так и недоев свой обед, я едва ли не бегом покинул зал и направился в общежитие - публичное место явно не подходило для получения таких новостей. Хотя, по большей части, действовал я на автомате, поскольку в данный момент чужое мнение меня волновало меньше чего. Только добравшись до нашей, ныне пустующей комнаты, решился сломать сургуч.
Первое что бросилось в глаза, так это то, что писала мне не Интегра, отчего на миг разгорелась надежда... чтобы тут же погаснуть. Идеальный подчерк, ровные ряды и сухость текста - очевидно, работа Уолтера. И он извещал меня о том, что мой крёстный отец, хотя в тексте само собой было указано длиннющее полное имя
– "Вот тебе и пришла весна", - листок бумаги плавно спикировал на кровать, а следом и я оказался рядом, сев и уронив лицо в ладони.
С самого начала я знал, что всё этим закончится, что о своём состоянии крёстный говорил на полном серьёзе, без преуменьшений или, напротив, преувеличений. Но, тем не менее, я старательно гнал эту мысль куда подальше и даже старательно убедил себя, что раз до зимы ничего не случилось, то всё не так уж и плохо. Та же интоксикация ведь не могла быть вечной и его вновь могли бы начать лечить. Но нет - случилось то, что должно было случиться, а я оказался совершенно не готов. Хотя, наверное, к чему-то подобному просто невозможно подготовиться.
Отныне единственного человека, к которому я всегда мог обратиться по любому вопросу, который выслушает и как минимум постарается понять - не было. И это было... тяжело. Да, у меня есть мать, но, чего уж там, это я её должен всеми силами оберегать и помогать, а никак не наоборот. К ней не подойдёшь в поисках совета, разве что в отдельно взятых ситуациях, а любые проблемы будешь всеми силами решать сам, лишь бы сам факт их существования не дошел до неё.
Больше всего хотелось просто взять и отринуть произошедшее. Забыть, словно дурной сон, но сейчас я особенно отчётливо осознавал, что дядя Артур был бы категорически против бегства от реальности в любых его формах. А потому сейчас я мог только одной - стиснуть зубы и заняться... да хоть чем-нибудь. В конце концов, Интегре сейчас приходиться в разы тяжелее. Она даже написать сама не смогла...
– "Я обязан её поддержать" - вектор деятельности мгновенно наметился сам по себе.
Правда, написать сколько-нибудь внятные соболезнования оказалось не так уж и просто, в результате чего несколько листов пергамента быстро отправились в утиль. Зато это помогло немного собраться с мыслями и с четвёртой попытки я всё же написал письмо... но только не в особняк Хэллсингов, а домой. Слова-словами, а в первую очередь здесь важно именно личное присутствие.
Однако ни вечером, ни следующим утром ответа от матери я так и не получил, после чего тут же накропал второе письмо. Но прошли ещё сутки, а ответа всё ещё не было и это было крайне странно. С одним отдельно взятым посланием могло что-то случиться: сова доставила не туда или почтовая служба умудрилась облажаться. Но чтобы с двумя подряд? Настроение было и так ужасным, а теперь к нему добавились ещё и всевозможные жуткие предчувствия.
Попросту не зная, что делать в такой ситуации, я подался к декану, но та быстро завернула меня, мотивируя это тем, что без разрешения родителей никуда меня отпустить не может, даже если сама того захочет. Таковы школьные правила, и какие-то действия она сможет предпринять, только если связи с родителями или опекунами не будет в течение длительного времени. И, в общем-то, тут всё было вполне понятно, никто не хотел
Довольно неожиданно решение подсказал Пол, который быстро вытянул из меня причину моей подавленности. Идея, в общем-то, была проста и лежала на поверхности, но почему-то мне в голову так и не пришла. Я в целом ощущал некую апатичность и заторможенность сознания, хотя, возможно, это просто отговорка. А предложил Кирстон следующее: он отписывается к себе домой, его родители звонят домой ко мне, узнают, что к чему и, если возникает таковая надобность, пишут ответное письмо своему сыну, который в свою очередь доносит информацию до меня.
В такой схеме осечек уже быть не могло. Точнее, если вновь не будет никакого ответа, то можно будет смело требовать от школьного руководства каких-либо действий, поскольку дело запахнет некой информационной блокады. Но на этот раз ответ пришел... о чем я очень быстро пожалел.
– Слушай, Крис, тут такое дело...
– Получив за обедом весточку от родителей и прочитав её Пол откровенно занервничал, что для него было откровенно странным. Само собой это тут же меня насторожило.
– Мои говорят, что дозвонились до твоей матери, но как только она поняла с кем разговаривает, то потребовала больше сюда не звонить и положила трубку. Такие дела.
– Понятно...
– в ответ протянул я, хотя на самом деле всё было ровно наоборот.
С чего вдруг моя мать повела себя так странно? Судя по всему, мои письма вполне себе доходили до неё, но она на них намеренно не отвечала. Вопрос - почему? Неужели не понимает, как для меня это важно? Бред. Прекрасно понимает, и тут даже думать нечего. Но при этом настолько не хочет, чтобы я присутствовал на похоронах?
– "Не нужно обижаться на Карен, Кристофер" - тут же всплыли в голове слова отчима, и случившийся тогда разговор сразу стал казаться куда глубже, нежели в тот момент. Если так подумать, то на праздниках я вёл себя сдержано и не давал особых причин для подобных бесед. Неужели Генри уже тогда понимал, насколько может обостриться ситуация? А ведь он фактически чужой человек. Да уж...
Выходило, что мама прекрасно понимала, ну или чувствовала каким-то своим особым чутьём, зачем меня звал крёстный? И ей всё это настолько не нравилось, что тема состояния дяди Артура даже стала своеобразным табу. А теперь ещё и это. Но ведь в его просьбе не было ничего такого - меня всего лишь просили помочь, а не на войну отправляли. И тут такая острая реакция. Настоящий удар в спину от самого родного и близкого человека. Причем, отчего становилось особенно больно, она даже не собиралась это обсуждать. Просто решила за меня и всё.
– "Ну и что теперь делать?".
***
Разумеется, я попытался ещё раз написать домой, только на этот раз использовал свои догадки, чтобы добиться хоть какого-то результата. И отчасти это удалось. Мне всё же пришел ответ, но не от матери, а от отчима:
"Здравствуй, Кристофер. Я читал твоё последнее письмо, и в общих чертах ты всё правильно понял. Догадываюсь, какие чувства ты сейчас испытываешь, но постарайся не судить строго: твоя мать настолько боится потерять тебя, что поступает поспешно, необдуманно и даже глупо. Но всё это от того, что она сильно тебя любит - чувства всегда иррациональны. Уверен, скоро она сама это поймёт и тогда всё разрешиться. В свою очередь я тоже постараюсь ей напомнить, что ты уже не ребёнок. Постарайся набраться терпения и не наделать глупостей.