На стыке эпох. Дилогия

Пир Томас

Перед наёмником высился пустующий хлев, днями аборигены выгоняли скотину на пастбище за частокол, худые коровы извели всю траву на поляне, где стояла деревня, потому теперь выпасать животину пастухам приходилось подальше. Воздух в посёлке весь пропах молоком и подсохшим навозом. Борис сразу вспомнил деревню, где жила его бабушка. В детстве он любил у неё погостить, и пахло там также. За хлевом притаился скромный амбар. За три дня Борис лишь однажды видел, чтобы селяне брали оттуда зерно.

Хлеб, кстати, здесь был ужасным. Мука была серой

и грязной, грубые лепёшки пестрили плохо отсеянной шелухой, их приходилось пережёвывать дольше. Хоть Борис считал себя абсолютно всеядным - он бывал во многих переделках, где месяцами доводилось поедать всякую дрянь - но от магазинной выпечки наёмник ещё не отвык. Хотя мечтать о ней, видно, уже не придётся. Зерно здесь мололи большим гладким камнем на деревянном станке, хорошо просеять и очистить муку люди просто не могли, так что нечего нос воротить.

Кузнечный молот с утра и до позднего вечера гремел за углом, хотя почти весь инструмент, кроме топоров, у селян был изготовлен из дерева. Даже лопаты. Рядом с кузницей, под навесом, работали несколько гончаров, лепили из глины кувшины и разную посуду. Это хорошо. Людей в посёлке немного, вряд ли им могла понадобиться целая гора глиняной утвари. Ремесленники точно трудятся на продажу, а это значит, что лес не глухой и где-то рядом есть город. Хотя рядом, это, конечно, у всех по-своему. Тем более в такой дикой округе.

Баню затопили сегодня пораньше. Наверное, пришла очередь малышни, ведь большинство взрослых до сумерек трудятся в огородах, что раскинулись на других полянах. Ещё одна интересная особенность местных - люди мылись здесь регулярно. Мелкие девчушки каждое утро ходили к большому ручью с громадными корзинами и стирали там одежду на всю семью. Дома сияли чистотой, даже на пустыре в центре посёлка набросали плоских камней, чтоб грязи собиралось поменьше. Гигиена у аборигенов в чести, как-то не вязался в голове Бориса такой уклад с образом немытого средневековья. Хотя, много о том времени Борис и не знал, только выдумки и легенды, что всегда на слуху.

Борис не спал несколько ночей, вглядывался в звёздное небо, рассматривал яркие луны. Две малые постепенно уменьшались, превращаясь в остроносые месяцы. Большая луна не изменилась совсем, будто чужая планета свою тень на неё не бросала. Борис попытался даже время сравнить, и по его подсчётам сутки в этом мире тянулись на полчаса дольше земных. Хотя спорить наёмник о том не рискнул бы.

Взглянув на часы, Борис встрепенулся, поднялся с лавки и поспешил в дом. Пора было ставить капитану новый укол. Дела Игоря были плохи. Хоть с первым диагнозом Борис и ошибся - кость на ноге уцелела, так что боролись целители только с рваной раной и сильным ушибом - но в себя капитан пока так и не пришёл. И это Бориса очень пугало. Если, не дай бог, с ним что случится... Думать о том наёмнику было страшно.

Убранство гостевого дома было таким же унылым, как и всё селение. Серые деревянные стены были грубо обструганы, Борис в первый

же день поймал ладонью занозу. Маленькое окошко закрывало мутное, совсем непрозрачное стекло, которое света в избу почти не давало. Комната в доме была всего одна. В углу дымил неказистый очаг, рядом стояла твёрдая кровать, на которой положили капитана. Остальные ночами ютились на полу. Аборигены притащили мягкие, похожие на волчьи, шкуры, спать на них было тепло и удобно. У кровати стоял пустой деревянный сундук, в него сбросили часть сумок, остальные развесили по стенам.

Наёмник вытащил из рюкзака очередную аптечку, наполнил антибиотиком шприц и вколол лекарство Игорю в ногу. В доме было пусто. Андрей с курсантами пошли за хворостом для очага. Хоть на улице было тепло, судя по яркой зелени и цветущим кустам сейчас на дворе расцветала весна, но капитана часто знобило, потому по ночам приходилось топить. Через час должны принести еду. Робкий паренёк, что таскал обеды гостям, вечно бледнел и подрагивал. Аборигены боятся пришельцев, и развеивать их страхи пока не стоило.

"Как же меня сюда занесло? Почему я? Дёрнула же нелёгкая тащиться с тем заложником на переговоры!" - всё больше грустил Борис. Хотя на самом деле выбора у него тогда и не было.

Борис был высококлассным агентом. В своё время родина натаскала его в лучших традициях несуществующих на бумаге спецподразделений, только вот использовал он свои навыки и таланты не на благо той самой родины, а скорее во вред. Служа отечеству верой и правдой денег не заработать, это Борис смекнул быстро и несколько лет назад на стол командиру упал рапорт с прошением уволить Бориса по собственному желанию. Долго маяться бездельем оперативнику не пришлось. Не прошло и месяца, как на связь вышли вербовщики от "Конторы", и жизнь стала налаживаться.

Официально Контора не существовала, так что на пенсию рассчитывать было нечего, да и по правде сказать, мало, кто из сотрудников доживал до старости, но Борис всё же решился рискнуть. Оперативники "Конторы" выполняли задачи особого рода. Словом, делали всё, что прикажут. Многие наёмники считали своими работодателями несколько известных олигархов, чьи бизнес-интересы выходили далеко за рамки честного предпринимательства. Только вот кроме слухов никаких зацепок и не было - одни только домыслы. Да и трепаться о том лучше не стоило, лишние разговоры тащили на себе большие проблемы. Хотя, когда это глупость стоила дёшево?

Борис командовал отрядом зачистки. Задания группа получала самые разнообразные. Бывали дела простые - например, ликвидировать опасного свидетеля, перебежчика, либо же слишком дотошного следователя. Контора трепетно берегла свои тайны.

Но бывали и сложные дела. Несколько раз наёмники организовывали силовые рейдерские захваты. Целью хозяев Конторы был сверхприбыльный, стратегический завод. Вот тогда-то впервые Борис струхнул не на шутку, ведь отбирать у владельцев такие игрушки - дело опасное.