Давай за тех, кто не вернулся,кто стал частицей тишины,кто лёг в горах и не проснулсяот необъявленной войны.Давай, не чокаясь, ребята,Давайте, молча и до дназа офицера и солдата,кого взяла к себе война.Давайте вспомним поимённотех, с кем навеки сроднены,кто был частицей батальона,а стал частицей тишины.Отставить не имеем права,а только молча и до дна,поскольку общая держава,поскольку общая война…
Десантная тельняшка
Ведь это сердце, а не фляжка,и не вода течёт, а кровь.Спасай, десантная тельняшка,дай силы,
женская любовь.В чужой земле, в нерусском небевойна следила день за днём,как на солдатском горьком хлебемы выживали под огнём.Атаки, рейды и подрывы,стук пулеметов и сердец.Но мы с тобой остались живы,но мы вернулись наконец.А если снова станет тяжкои нас война догонит вновь, –спасай, последняя тельняшка,дай силы, первая любовь.
Бой за город богушевск
(Рассказ отца)
«Командира убило утромИ нелепо, на первый взгляд:Люк открыл на одну минуту –И шальной подгадал снаряд.Я тогда доложил по связи,Принял роту, просился в бой.Комполка запретил не сразу:– А пехота пойдёт с тобой?А пехота сидит в окопах,Крепко ученная в бою,У неё, у родимой, опыт:Артиллерию ждёт свою.Богушевск – невеликий город,Деревянный, в один этаж,По всему было видно: скороОбязательно будет наш.В роще слышно: гремят составыНа железнодорожном узле.Эх, ударить бы в лоб и справа!Но пехота молчит в земле.Два часа простояли в роще,А потом я терпеть не смог:По домам городским на ощупьК огоньку бежал огонёк.Поджигают! Ну что же, гады,Это пламя и вас возьмёт.А пехота пойдёт, раз надо…– Рота, делай, как я. Вперёд!Как влетели мы, что там было –Не припомнить и не понять.То ли пламя глаза слепило,То ли были мы из огня.Шесть взъярившихся «тридцатьчетвёрок»Не жалели боезапас.То ли мы занимали город,То ли город врывался в нас.И на станции у состава,Не успевшего отойти,Паровоз повалили набокНа грохочущие пути.А потом пробил час пехоты,И, захлёбываясь, спеша,Затрещал вокруг, заработалНаш отечественный ППШ.Бой распался на эпизоды,Где мы выполнили свой долг.Через день отвели на отдыхНаш отдельный танковый полк.Но не мы одни воевали,Не о ротных потерях речь.Богушевск и без нас бы взяли,Мы – всего лишь – не дали сжечь».
Полковник
Ларисе Барановой-Гонченко
Ничего, что я песню спою,Одиночество ваше нарушу?Это было в афганском краюЗа высоким хребтом Гиндукуша.Русский парень, пехотный боецПотерялся в предместьях Герата.Не нашли его, и наконецОбъявили погибшим солдата.Нет, он выжил. Был ранен, пленён,Перешёл в иноземную веру,Позабыв, что рождением онПравославный и сын офицера.А когда выходили войскаПо предгорьям напротив Герата,Доносился к ним издалекаРусский голос чужого солдата.Он в динамик грозил, что АллахПокарает неверных в дороге,Что погибнут в афганских горахИ колонны, и русские боги.Доложили об этом в Кабул,Из Кабула полковник приехал,Встал на гребне, и горько вздохнул,Услыхав дальний голос и эхо.И сказал: «Это Ванька, мой сын.Я родил его, я и в ответе».И отправился в горы один,И вернулся домой на рассвете.Передал номерной автоматКомандиру походной колонныИ сказал, что предатель-солдатПохоронен у Южного склона.А себе он оставил чалмуС пистолетною смертною раной:«Не нужна она больше ему,Обойдется она без Ивана».Я с полковником горькую пьюЗа погибших в горах Гиндукуша.– Ничего, что я песню спою,Одиночество Ваше нарушу?
Наташа
Война забывается, словно не наша,А
вовсе чужая была.Но вспомнилась нынче дворняжка Наташа,Что в Афганистане жила.Она провожала, ждала и встречалаКолонны Шинданд – Кандагар.И был удивителен нам поначалуСобачий провидческий дар.Гудели, дымили, дрожали машины,Готовые тронуться в путь.Наташка металась, Наташка спешилаЗнакомые руки лизнуть.И вдруг у какого-нибудь бензовозаСадилась в дыму и в пылиИ громко скулила, и чистые слёзыИз глаз её мутных текли.Нет хуже дороги, чем до Кандагара:Засады, фугасы, стрельба,Сгоревшие тенты, разбитые фарыИ взрыв бензовозов – судьба.В Шинданде Наташка ещё до заставыВстречала колонну и вновьСкулила и плакать не переставала,Что не обманула любовь.
«В полку объявили тревогу…»
В полку объявили тревогу.Отправились мы на войнуЗа неправославного богаИ за неродную страну.В нас били с вершин и со склонов,Стреляли в упор и вдогон,И скоро из трёх батальоновОстался один батальон.И всё-таки до перевалаДошли мы в указанный час,И дел натворили немало,И вновь усмирили Кавказ.Живые вернулись в санчасти,Больницы и госпиталя,А тех, кому не было счастья,Укрыла чужая земля.И новые русские парни,Отцовскую помня вину,Ждут в старенькой нашей казармеСигнала идти на войну.
Владимир Силкин, полковник запаса
Владимир Александрович Силкин родился 14 октября 1954 года в городе Ряжске Рязанской области. Окончил редакторское отделение Военно-политической академии. Более 32 лет прослужил в Вооружённых Силах в Белорусском, Сибирском, Дальневосточном военных округах, Южной группе войск, Главном управлении кадров МО СССР и РФ. Полковник запаса. С 2000 года по настоящее время – начальник Военно-художественной студии писателей Культурного центра Вооружённых Сил Российской Федерации им. М.В. Фрунзе. Секретарь Правления, председатель Комиссии по военно-художественной литературе Союза писателей России. Автор более 30 книг стихотворений, в том числе детских, эссе, песен, переводов.
Заслуженный работник культуры РФ, лауреат Государственной премии России, кандидат педагогических наук, кавалер ордена Почёта, Почётный гражданин г. Ряжска Рязанской области, главный редактор военного литературного альманаха «Рать».
Бронежилет
Я, как предок мой, в бронеРазъезжаю по войне.В камуфляже, в каске,Только в страшной сказке.Где от пуль спасенья нет,Где в цене бронежилет –Современная кольчуга,Да спина, да стойкость друга.Лишь бы снайпер, целясь в нас,Не ударил ниже глаз.Проживу в бронежилетеЯ сто лет на белом свете.А закончится война,Отстегнёт его жена,Упадёт ко мне на грудь…Ты, жена, не обессудь!Тянет, тянет нас домой,Ох, как тянет, боже мой!Тянет, аж спасенья нет,До земли бронежилет.– Мой родной, не подведи! –Сердце молится в груди.Врос в Кавказ бронежилет.Знать бы мне, на сколько лет.
«Война войной, обед по расписанью…»
Война войной, обед по расписанью…И вот уже разносят термоса,И вот уже ефрейтор Ванин СаняНа помощь призывает небеса.– Побольше мяса ниспошли мне, Боже,Даруй мне, Боже, в схватках сотни лет…А Ванин Саня – это просто кожа,Натянутая прочно на скелет.Такие вот и числятся в проглотах,У них всегда один несытый вид.Он через день слизнёт обед за ротуИ, роту прикрывая, устоит.
Госпиталь
– Что ж вы, доктор, не сумели справитьсяС этой раной? Я вас не пойму!Дома мамка у меня красавица!Как теперь я мамку обниму?Спит майор, устав от ампутации,Спит, в руках испытывая зуд.Он-то знает, скоро с операцииВот таких, увечных, привезут.Спит майор, не выпуская скальпеля,Он привык не слышать на войне.Капли крови, как снаряды, падаютВ жуткой госпитальной тишине.