На темных аллеях (сборник)
Шрифт:
Убил бы жену, а сам потом повесился бы, потому что без нее жить бы точно не смог. Он ее жертва, и он ее палач.
Какое-то безумие…
Кое-как доходили Лидину беременность — на «опасные» темы старались не говорить, никаких контактов Лиды с матерью Егора.
Родился Вася. После родов все было чудесно — месяца два, а потом на Лиду неожиданно напала тоска. Она плакала, молчала, и на лице ее отражалась боль, почти физическая. Откуда эта боль? Ведь ничего не болит, все хорошо, ребенок здоров, муж любит, и все должны быть счастливы…
Те-то и сказали, что это не просто дурное настроение, а послеродовая депрессия. Как Егор понял — еще не сумасшествие, но Лиду надо серьезно лечить.
И лечили.
Потихоньку-помаленьку — выздоровела Лида. Сильно помогали ее родители, они как-то с самого начала были на стороне Егора, очень уважали зятя (про пощечину и скандалы в молодой семье они не знали, своими тайнами Лида ни с кем не делилась, скрытничала).
И вроде все наладилось. Даже почему вроде, точно все наладилось! Своего рода медовый месяц. Вася еще не начал ходить, спокойный, веселый, забавный. Лежит себе в кроватке, а в соседней комнате Егор Лиду целует.
Она была так нежна, так хороша… С капельками молока на розовых сосках. Мадонна. Клубника со сливками. Егор даже почти забыл, что когда-то ненавидел ее и один ее вид вызывал у него раздражение.
Несколько лет они прожили в безмятежном спокойствии.
А потом дела у Егора, и без того неплохие, совсем пошли в гору. Завод их стал расширяться, потом от него отпочковался еще один завод, и там Егора назначили большим начальником. Платили много.
А отчего бы им не приобрести квартиру побольше? — решил Егор. И купил квартиру на окраине Москвы. Хоть и далеко от центра, но в районе, считавшемся приличным.
Неизбежный ремонт в новой квартире едва опять не рассорил супругов. Егор видел будущую квартиру по-своему, а Лида — по-своему. Кое-как договорились с цветом обоев, потом новая морока — мебель выбирать. У них с Лидой были совершенно разные вкусы! Егор склонялся к хайтеку, а Лидиному сердцу был мил Прованс, и все такое деревенское, дачное… «Лид, ну на хрена нам в городской квартире эти деревянные этажерки, с открытыми полками?! Ты ж все равно с них пыль не будешь вытирать!» Лида плакала, Егор орал.
Наконец догадались, не стали изобретать велосипед, нашли дизайнера и поручили все ему. С трудом обставили квартиру. Оба после ремонта были недовольны дизайнерскими «находками», но зато хоть друг на друга перестали обижаться.
И вроде опять тишь да благодать наступила.
…В начале зимы Егор вышел утром из квартиры и встретил у лифта интересную, симпатичную женщину средних лет. Она улыбнулась и сказала:
— Здравствуйте. Вы из шестьдесят третьей? А я напротив вас теперь буду жить… Меня зовут Светлана.
Егор любезно поздоровался. Пока ждали лифта, Светлана поведала, что у нее трое детей и наконец-то они все вырвались из той ужасной, тесной коммуналки, в которой томились раньше. Есть ли у Светланы муж, Егор из короткой
Трое детей — это подвиг в наше время. Мужчина сразу же, с первого мгновения, зауважал новую соседку, мысленно сравнив ее с Лидой. Жена от одного ребенка чуть не свихнулась, еле выносила, а тут человек троих себе позволил! И, что приятно, Светлана еще и выглядела превосходно — тонкая, стройная, спортивная, хотя далеко не юная. Огромные серые глаза сияли задором. Не женщина, а ходячий позитив!
Потом-то они с Лидой ближе познакомились с новой соседкой и ее семейством.
Светлане не так давно исполнилось сорок, но выглядела женщина на удивление моложаво, тем более, если в расчет взять еще и троих детей. Старшему ее сыну, Антону — за двадцать, он снимал где-то комнату, учился в институте и подрабатывал. В новой квартире появлялся лишь с короткими визитами. Видный, раскованный, веселый парень. «Пусть сам себе жизнь устраивает, на мать не надеется! — как-то в разговоре обронила Светлана. — Я его в восемнадцать лет за порог выставила. А то что это — у нас до старости мужики за мамкин подол цепляются, противно. Если вовремя парню пинка под зад не дать, он потом навсегда слюнтяем останется!»
Средний сын, Макс, учился в предпоследнем классе, и, судя по всему, его ждала участь старшего брата. Восемнадцать лет исполнится, и тоже получит свой пинок под зад. Но Макса это не пугало, скорее наоборот, он так и рвался сбежать на свободу. Если Антон был видным, то Макс — самым настоящим красавцем. Он снимался в молодежном сериале и часто пропадал на киностудии. Танцевал, пел, мечтал сыграть главную роль в каком-то мюзикле, собирался поступать в театральное… Девчонки за Максом табунами буквально бегали. Учился в школе Макс из рук вон плохо, но, как ни странно, учителя его все равно обожали. Он мог обаять кого угодно.
Младшенькая — Нюша. Ей 12 лет было. О, не девочка, а ураган. Ничего не боялась. Могла за себя постоять и кого угодно заговорить. Командовала всеми вокруг, кроме матери. Тут уж Светлана дочери волю не давала.
Все дети Светланы, как на подбор — горластые, красивые, коммуникабельные и, как принято говорить, — «социально адаптированные». На них хотелось любоваться. И даже — «в них видится будущее страны» — как-то заметила мать Егора, когда отмечали новоселье и пригласили на него семейство Светланы…
Кстати, трое ее детей — от разных мужей были. «Рожала от всех, кого любила!» — со смехом, без всякого смущения, признавалась соседка. И без смущения делилась подробностями — токсикозами никогда не страдала, рожала легко («сама не заметила, как выскочил (выскочила)!»), кормила и выхаживала детей тоже без проблем… Про депрессии Светлана и слыхом не слыхивала.
Легко влюблялась, легко расходилась с мужчинами, когда видела, что отношения портятся. И в том особый смысл был — получать от жизни самое приятное и избегать всего темного, мрачного, давящего на душу.