На теплой земле (сборник)
Шрифт:
Множество голосов наполняло окружавшее нас озаренное утренним солнцем пространство. На опушке леса пели тетерева, крякали над рекой и озерками утки, страстно хрипели, проносясь в воздухе, дикие селезни. Чудесный, сказочный, звонкий окружал нас мир…
Отец не вытерпел, выстрелил. Два подстреленных дупеля затрепыхались в мокрой траве. Густой пороховой дым слоями растекся над токовищем. Мы долго не выходили из шалаша. Даже после выстрела дупелиный ток продолжался.
Солнце поднялось над лесом и над извилистой, скрытой рекой. Над заливными лугами, как недвижимое
Воспоминание о дупелином токе и сказочном весеннем утре осталось на всю жизнь. Уже никогда больше не удавалось мне побывать на такой редкостной охоте. Довольные и счастливые, возвращались мы домой.
Охота на заповедном хозяйском току не прошла отцу даром. О преступлении отца Козлову сообщил служивший в имении чахоточный конторщик-доносчик. Вскорости отец получил из Калуги письмо, в котором богатый хозяин Козлов сообщал, что не находит возможным оставлять отца на службе. К письму было приложено подтверждение, что отец оставляет службу «по собственному желанию».
Так печально закончилась наша охота на запрещенном дупелином току. Скоро на место отца прибыл новый управляющий, сухой маленький человек, совсем не интересовавшийся охотой.
Потеря службы была, разумеется, большой неприятностью. Но все же воспоминание о дупелином току, о чудесном утре на реке Осьме осталось на всю долгую жизнь.
На медвежьей охоте
К месту охоты мы мчались на хорошо откормленных, мотавших гривами и бодро фыркавших на морозе лошадках, запряженных в розвальни и возки. После городской утомительной жизни чудесным казался ночной зимний лес: высокие сосны, и мерцавшие под месяцем крутые снежные взгорки, и сокрытая в извилистых берегах, темневшая провалами речка.
Двадцать километров пути были легкой передышкой. Торопливо разбирая из саней ружья, разминаясь после дороги, вылезли мы на скрипучий снег у привала – в глухой лесной деревеньке, где проживал егерь, следивший за окладом. Городские охотники, собравшиеся на большую охоту, приобретают особенный, солидный вид. Мы с напускной важностью входили в избу, ставили в угол оружие.
Как водится, задолго до выхода на облаву в избе начались горячие споры.
Устроитель охоты, Захарыч, подробно рассказывал о сделанном им окладе.
Потревоженных дровосеками, залегших в новом месте зверей нашли и облаяли собаки. Медведи лежали в небольшом, тесно обрезанном кругу. Это обстоятельство требовало особенной осторожности при расстановке стрелков, ибо малейший шум мог испортить охоту. Зверя должен был выставлять окладчик Захарыч со своими верными помощниками – видавшим на своем веку всяческие виды седомордым Мурашом и молодым бойким Пиратом.
Опытные охотники-медвежатники хорошо знают, что для успеха в охоте прежде всего нужен порядок.
Отправляясь
На больших, многолюдных охотах, в которых участвуют иногда неопытные горячие стрелки, о настоящей охоте имеющие представление только понаслышке, особенное значение имеет твердая дисциплина. Только дисциплинированных, точно подчиняющихся правилам облавной охоты стрелков можно ставить на номера. Малейшая оплошность – звук не вовремя заряжаемого ружья, неосторожное движение на номере – может погубить и сорвать охоту.
За столом, заваленным бумагою с распакованными закусками и принадлежностями для чистки ружей, всю ночь продолжались жаркие разговоры. В помещении было темно, скудный свет маленькой лампы едва освещал возбужденные лица охотников. В низкие окна избы пробивался зеленоватый отблеск зимнего рассвета.
– Итак, товарищи, решено, – заканчивал свои наставления наш руководитель охоты Захарыч, – жребиев не будем кидать, на ответственнейшие места мы поставим лучших стрелков с надежным оружием. В лесу не шуметь и не кричать. Во избежание несчастья, становясь на номер, каждый стрелок должен хорошенько осмотреться. Необходимо наблюдать, где стоят соседи. Со своих мест до окончания охоты не сходить. Зверя напускайте на выстрел как можно ближе.
– А если на соседа идет зверь и сосед не стреляет, можно стрелять?
– Ни в коем случае.
– А ежели на меня валит?
– Это дело другое. Помните хорошенько, товарищи стрелки, конечную цель нашей охоты: ни одного зверя живым из круга не выпускать, все звери должны быть взяты…
Чудесен украшенный тяжелою снежною нависью зимний лес. Мы останавливаемся на маленькой, окруженной густым лесом, прикрытой пухлым снегом полянке. Здесь остановка, курильщики могут выкурить последнюю папиросу.
Мы говорим шепотом, приглядываясь к окружающему нас снежному лесу, хранящему тайну сегодняшнего охотничьего успеха.
С утра крепко морозит, чуть тянет, сдувая сухие снежинки с лесных макуш, морозный утренний ветерок.
По протоптанному окладчиками глубокому снегу мы погружаемся в таинственную глубину леса, покрывшего нас своей тишиной. Мы идем, осторожно шагая след в след, чтобы не хрустнула под ногою ветка, не сломался задетый стволами ружья хрупкий мерзлый сучок.
Вот останавливается передний, и вся вереница стрелков замирает. Я чувствую в глазах соседа тревожный вопрос: «Должно быть, сорвалось? Ушли звери».