На территории любви Никиты Михалкова
Шрифт:
Была драматическая история и на съемках фильма «Человек-амфибия»: нашего паренька попросили перепрыгнуть с одного здания на другое, не рассчитали рисков. Бедолага во время прыжка ударился обеими стопами о стену, и его кости буквально рассыпались в труху. Стал инвалидом… «Мы умирали по воле режиссеров», или «Откровения каскадера» — так я назвал книгу, которая скоро выйдет в одном из московских издательств.
С особым чувством вспоминаю съемки картины «Любовь Яровая», где мне посчастливилось познакомиться с Василием Шукшиным. Помню, как мы, группка спортсменов, ожидали в автобусе команды режиссера. Василий Макарович сидел там же — тогда звезды не требовали отдельных апартаментов и прочих благ. Помнится, начал расспрашивать нас, как к соревнованиям
— Давай так: сначала ударишь его прикладом в лицо, — отдал приказ Массарскому, кивнув в мою сторону, оператор Евгений Шапиро, — потом целишься в Василия Макаровича.
— Как это, прикладом в лицо? — недоуменно перебил режиссёра Фетина исполнитель главной роли. — Живого человека?!
— Да мои спортсмены — люди с железными нервами и телами! — пытался бравировать Александр Самойлович. Но Шукшин даже слушать не стал, ушел в автобус. Сцену так и не сняли, а я избежал возможности пострадать за искусство.
Потом я встречался с Шукшиным на съемках «Даурии», «Калины красной», «Они сражались за Родину». Случалось говорить о жизни.
— Хочу профессионально осваивать трюковое искусство, учить этому молодых, — поделился я с ним, — Во- первых, мне нравится работать в кино. А во-вторых, вы же сами видите, как обращаются с живыми людьми. Словно каскадеры не люди, а куклы.
— Нужное дело! — благословил Шукшин, — И мне скоро хороший специалист понадобится, будем про Степана Разина снимать. Так что учись и никогда ни перед кем не пасуй, Коля, не подстраивайся. Живи так, как подсказывает совесть. Осуществить мечту Василий Макарович не успел — умер на съёмках фильма «Они сражались за Родину». А я его советы вспоминал их каждый день, двигаясь к своей мечте. Окончив Ленинградский институт авиаприборостроения, сменил-таки профессию. Поступил в аспирантуру Ленинградского научно-исследовательского института физической культуры. Параллельно устроился работать в ЛГИТМиК, где под руководством Василия Меркурьева и Ирины Мейерхольд разрабатывал программу подготовки актёров для трюкового кино. У меня много учеников, среди них Лариса Гузеева, Саша Лыков, Лена Сафонова, Николай Фоменко и другие известные артисты.
Вскоре присвоили звание доцента, получал почти 400 рублей в месяц, гигантскую по тем временам сумму. Мог бы и не ездить на киносъемки, но лучше места заработать и весело провести время в СССР не было. Выполнял, а позже и ставил трюки в лентах, которые сейчас называют легендарными: «Республика ШКИД», «Три толстяка», «Интервенция», «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Остров сокровищ» и многих других. Был постановщиком трюков и в знаменитом фильме «Д’Артаньян и три мушкетера», хотя молва с 1992 года упорно приписывает это Владимиру Балону, поставившему всего несколько фехтовальных сцен под моим руководством и крепко дружившему с Михаилом Боярским. Несмотря на такой послужной список, я никогда не строил из себя крутого парня. В институте студенты спрашивали: «Правда, что вы мэтр советских каскадеров?» Я отвечал: «Нет! Я — два мэтра. Точнее, мэтр восемьдесят семь». Таков мой рост.
С Андроном Кончаловским я познакомился в феврале 1973-го, когда он пригласил меня, как я уже говорил, в команду своего фильма «Романс о влюбленных». Меня ему порекомендовали ассистентки Наталия Терпсихорова и Галя Бабичева, с которыми я работал на картине «Легенда о Тиле». Тогда Массарский на съёмках цунами чуть не убил падающей крышей мальчика из массовки. Да и актёру Роману Громадскому досталось бренном по голове. И Кончаловский вызвал меня из Ленинграда, хотя на «Мосфильме» к тому времени уже появились свои специалисты.
Работать с Андроном Сергеевичем было одно удовольствие. Мы часами скрупулезно придумывали трюки, которые можно было использовать в картине. «Надо же, как ты классно придумал, молодец», — радовался Андрон интересной находке, которую мы только что сочинили вместе.
В том же году Никита вернулся
Вернувшись, частенько наезжал к брату на съемки, присматривался. Меня он не замечал, да и мне он был тогда не интересен. Правда, Никита уже сыграл в нашумевшей картине «Я шагаю по Москве», которую я смотрел аж четыре раза из-за Гали Польских. Она была моим идеалом, позже и жену себе я выбрал похожую. Показался симпатичным и главный герой, которого играл Алексей Локтев. Вот персонаж Никиты не вызывал ровно никаких чувств.
К тому же я знал, что в эту картину Михалкова взяли благодаря старшему брату, которому вскоре пришлось за него краснеть. Андрон учился и дружил со сценаристом Геннадием Шпаликовым, его и попросил замолвить словечко за Никиту перед Георгием Данелия. Отснявшись в трети фильма, Михалков потребовал повысить ему гонорар, иначе играть отказывался. Это известная история. Но Данелия не поддался на провокацию и чуть было Никиту не заменил. Тот изумился, но стал вести себя скромнее.
В общем, наше первое знакомство с Михалковым, мягко говоря, не обещало стать судьбоносным. Не добавил симпатий к нему и следующий эпизод. Где-то через год я попал на Кавказ — студенты чечено-ингушской студии, мои ученики пригласили меня в Грозный, где Никита снимал свою первую ленту «Свой среди чужих, чужой среди своих». На съемки я ходил со своими студентами и наслаждался выпавшими осенними каникулами. Лишь позже узнал, что на площадке вышла анекдотичная ситуация, впрочем, закончившаяся плачевно. Висело объявление: «Требуются люди для массовки, оплата 3 рубля». Местные жители, мало понимавшие в кино, наивно предположили, что платят не им, а они. Не знаю, о чем думал заместитель директора съемочной группы, но деньги брал. Скандал разразился через полгода, когда картина вышла, а участники массовки не обнаружили на экране своих лиц крупным планом. История получила огласку, заместителя директора посадили на 6 лет в тюрьму. Никита сказал, что аферу тот провернул за его спиной. Скорее всего, так оно и было, но слухи ходили разные.
Лицом к морде мы столкнулись с Михалковым лишь в 1976-м. Андрон тогда снимал «Сибириаду» и снова позвал меня постановщиком трюков. Съемки проходили в Твери, тогда еще Калинине. Как-то вечером режиссер устроил ужин для своих. Пригласил Андрон и меня, что было сродни чуду.
Когда говорят, будто в СССР все были равны и друг другу братья, это чушь. Во все времена существовало избранное общество. Тогда в него входила интеллигенция, а также нужные люди, которых позже мы с Никитой цинично называли «нужники». С их помощью в эпоху глобального дефицита можно было достать что угодно. Отлично помню, как задружившись со вторым секретарем райкома комсомола Ленинграда, добыл для жены сапоги в «голубом зале» Гостиного двора. Наконец, были все остальные: народ, простолюдины — строители коммунизма, среди которых и моя скромная персона.
И вот я, простой парень, вдруг оказался среди самых- самых. Разве не чудо? Помню французских дипломатов, заглянувших к Андрону, очаровательную Лив Ульман, жену знаменитого Ингмара Бергмана. Она тоже приятельствовала с Кончаловским и высоко ценила его как режиссера. Сидим за столом, разговариваем, хохмим, обсуждаем прошедший день и предстоящую завтра работу. Вдруг танцующей походкой входит Никита, игравший в «Сибириаде» одну из главных ролей. Щелкнул пальцами:
— Привет всем!
Я, видимо, не слишком почтительно кивнул, продолжая начатый разговор.