На том стою
Шрифт:
– Пусть будет миллион с четвертью,- сказал я.- Я стою не так дорого, как ваша бывшая невестка. Кинсолвинг обернулся к капитану Алессандро.
– Что здесь происходит?
– рявкнул он.- Что вы все - банда жуликов?
– Вы говорите с офицером полиции, мистер Кинсолвинг.
– Мне это до лампочки,- сказал Кинсолвинг яростно,- среди полицейских тоже немало жулья.
– Стоило бы убедиться, прежде чем называть их жульем,- сказал Алессандро, тихо развлекаясь. Затем он закурил, пустил табачные кольца и улыбнулся сквозь завесу дыма.
– Отдышитесь, мистер Кинсолвинг, а то у вас
Кинсолвинг встал, У него по подбородку стекала слюна. Он прохрипел;
– Это еще не конец всей истории. Алессандро кивнул.
– Интересная черта полицейской работы - ни у одной истории нет конца. Слишком много неизвестных. Что бы вы хотели, чтобы я сделал? Арестовал человека, которого судили и оправдали, только потому, что вы - большая шишка у себя в Уэстфилде, штат Каролина?
– Я сказал ей, что я никогда не дам ей покоя,- сказал Кинсолвинг яростно.- Я последую за ней на край земли, я добьюсь того, чтобы все узнали, кто она на самом деле,
– Кто же она на самом деле, мистер Кинсолвинг?
– Убийца, она убила моего сына, а идиот судья выпустил ее - вот кто она?
Капитан Алессандро вытянулся во весь рост.
– Проваливай,- сказал он холодно.- Ты меня скоро рассердишь. Я встречал всяких хулиганов на своем веку. Большинство из них были бедными глупыми подростками из захолустья. Первый раз я встречаю большого, важного, влиятельного человека, который так же глуп и злобен, как пятнадцатилетний правонарушитель. Может, Уэстфилд, Северная Каролина, у тебя в кармане или так по крайней мере тебе кажется, У меня в городе у тебя в кармане и сигарного окурка нет. Проваливай отсюда, пока я тебя не привлек за приставание к офицеру полиции при исполнении служебных обязанностей.
Кинсолвинг проковылял, шатаясь, к двери и схватился за ручку, хотя дверь была широко открыта. Алессандро проводил его взглядом. Он медленно сел в кресло.
– Крутовато вы с ним, капитан.
– Ничего страшного. Если то, что я сказал, заставит его еще раз взглянуть на себя со стороны - ну его к черту!
– Нет, такого не заставит? Я могу идти?
– Да, Гобл отказался дать показания. Сегодня он уже возвращается в Канзас-Сити, Мы что-нибудь пришьем этому Ричарду Харвесту, но что проку? Мы посадим его за решетку на какое-то время, но для таких дел найдется еще сотня Харвестов.
– Что мне делать с Бетти Мэйфилд?
– Мне сдается, что вы это уже сделали,- сказал он спокойно.
– Мне нужно знать, что случилось с Митчеллом,- сказал я еще спокойнее.
– Я знаю лишь, что он уехал. Это еще не повод для полицейского расследования.
Я встал. Мы обменялись недружелюбными взглядами. Я вышел.
Глава 24
Она по-прежнему спала. Мой приход не разбудил ее. Она спала, как маленькая девочка, беззвучно, с безмятежным выражением лица. Я задержал на ней взгляд, потом закурил и вышел на кухню. Я поставил кофе на огонь, вернулся в комнату и сел на постель. Моя записка по-прежнему лежала на подушке рядом с ключами от машины.
Я нежно потряс ее. Она открыла глаза и заморгала.
– Который час?
– спросила она, потягиваясь.- Господи, я спала
– Пора одеваться. Кофе уже готов. Меня сейчас вызывали в полицию. Ваш тесть в городе, миссис Кинсолвинг. Она подскочила и впилась в меня глазами, не дыша,
– Его как следует отшил капитан Алессандро, Он не сможет повредить тебе. Этого ты боялась?
– Он... он сказал, что произошло в Уэстфилде?
– Для этого он и приехал. Совершенный псих - того и гляди самому себе вцепится в глотку. А насчет этого...- ты это сделала или нет? То, что он говорит?
– Нет,- ее глаза яростно сверкнули.
– Сейчас это не играет роли, в любом случае. Но эта ночь меня не так бы радовала. Как дознался Митчелл?
– Он случайно оказался там или где-то рядом. Господи, газеты были полны этим в течение недель. Узнать меня было нетрудно. Разве в местных газетах об этом не писали?
– Наверное, писали, хотя бы из-за необычного исхода суда. Если писали, я пропустил. Наверно, кофе уже готов. Как ты пьешь?
– Черный, без сахара.
– Хорошо. У меня нет ни сливок, ни сахара. Почему ты назвалась Элеонорой Кинг? Нет, не надо отвечать. Я дурак. Конечно, старый Кинсолвинг знал твое девичье имя.
Я пошел на кухню и налил нам обоим по чашке кофе. Я подал ей кофе в постель, а сам сел в кресло. Мы посмотрели друг на друга и снова стали чужими. Она поставила чашку.
– Прекрасный кофе. А сейчас посмотри, пожалуйста, в другую сторону, пока я оденусь.
– Конечно.- Я взял книжку со стола и сделал вид, что читаю. Это был детектив, где описывалась какая-то мертвая голая женщина со следами пыток на теле. Тем временем Бетти ушла в ванную. Я бросил книжку прямо в корзину для бумаги, покольку помойного ведра под рукой не было. Потом я задумался о том, как по-разному ведут себя женщины в любви. Одни отдаются с такой самозабвенностью, как Элен Вермильи, что даже не думают о своем теле. Другие помнят и все время хотят прикрыться. Я вспомнил девушку в рассказе Анатоля Франса, которая настаивала на том, чтобы снять чулки. В чулках она чувствовала себя потаскушкой. Она была права.
Когда Бетти вышла из ванной, она выглядела как только что открывшаяся роза. Косметика - верх совершенства, глаза сияли, каждый волосок точно на своем месте.
– Отвези меня, пожалуйста, в отель. Я хочу поговорить с Кларком.
– Ты влюблена в него?
– Я думала, что я влюблена в тебя.
– Это был просто плач в ночи,- сказал я.- Не будем делать из этого сенсацию. Хочешь еще кофе?
– Нет, спасибо, только не натощак. Неужели ты никогда не влюблялся? Не хотел быть с одной женщиной изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год?
– Пошли.
– Как может такой жесткий человек быть таким нежным?
– спросила она с удивлением в голосе.
– Если б я не был жестким, меня не было б в живых. Если бы я не мог быть нежным, мне бы не стоило быть в живых.
Я подал ей плащ, и мы вышли к машине. По пути в отель она молчала. Когда мы приехали, я въехал на знакомую стоянку, вынул пять сложенных чеков из кармана и протянул ей.
– Надеюсь, они в последний раз переходят из рук в руки,- сказал я.Иначе их просто не примут к оплате. Она посмотрела на них, но не взяла.