На той стороне

Шарапов Кирилл Юрьевич

Вскинув револьвер, он взвел большим пальцем курок и, почти не целясь, нажал на спуск. Револьвер выстрелил, Константин видел этот выстрел, пуля, словно трассер, ярким всполохом мелькнула в плотном тумане и угодила точно в грудь зараженного чернотой зверя. Тьма пыталась защитить, но ничего не смогла поделать, пуля пронзила ее, а следом и костяную броню, словно та из тонкой фольги, и вошла в плоть. Вокруг раны вспыхнул язычок пламени. Вот теперь все получилось, как надо, тварь вздрогнула, и начала заваливаться на труп мужика, которого и убила. Тут же рядом с ним оказался Кин и, прыгнув на тварь, вонзил в ее бок свой странный светящийся кинжал. Вот только чем дело кончилось, Константин не увидел, раздался грохот, словно поезд протаранил легковушку на переезде, звук искореженно разрываемого металла. Воронцов выскочил из кабины,

медальон в левой руке уже прекратил светиться. С той стороны, откуда напал искореженный тьмой зверь, сметя с дороги грузовик, в лагерь ворвался огромный сгусток тьмы, настолько плотной, что даже очертаний существа внутри видно не было, только большие рубиновые глаза пылали, словно угли. Это была машина смерти, она с разгону врезалась в защитников, которые только оправились от панической атаки уже мертвой твари, подгребая под собой сразу двоих. Третий, почти сумевший увернуться, отлетел в сторону, держась руками за пропоротый здоровенным шипом живот. Снова заработал пулемет, и клочья тьмы полетели от проклятого зверя, вот только они ему не причиняли никакого вреда. Кин вскочил с трупа твари, его правая рука окуталась белым светом, и он понесся прямо на здоровенного мутанта. Скорее всего, прообразом для этой машины смерти послужил медведь. Вот только видал Воронцов медведей, эта махина была раза в два с половиной больше, размером с тот самый грузовик, который она смела с дороги. Искореженный зверь тоже заметил бегущего к нему человека и ударил тьмой. Такого Константин еще не видел, от его тела отделились черные плети, которые рванулись навстречу приказчику. Белый свет разгорался все сильнее, и тьма, наткнувшись на это сияние, отпрянула. Глава каравана разогнался и буквально налетел на проклятую тварь, зарядив ей по морде кулаком. Вспышка света, и «медведя», который весил, наверняка, больше тонны, снесло. Он налетел спиной на перевернутый им же грузовик, белый свет погас, а Кин без чувств повалился там, где стоял, а может, и замертво, так сразу и не разобрать. Тьму на несколько секунд буквально сорвало с хозяина, и Константин увидел, что скрывалось под этим плотным пологом. От медведя там мало что осталось — меха нет, все тело покрыто коричневой гибкой коркой, по виду мягкой, но пуля, попавшая в нее, застряла, даже не зайдя внутрь, а потом просто скатилась по этой странной броне. Шипы из твари не торчали, они отрастали по мере надобности. Академик, который его сюда закинул, все бы, наверное, отдал, чтобы изучить подобный эффект. Морда здоровая, пасть гораздо больше медвежьей, шире и более вытянутая, такая сможет перекусить человека пополам. Лапы передние стали гораздо мощнее и длиннее, тварь теперь могла передвигаться скачками. Когти внушали — сантиметров по десять, а может, и все пятнадцать.

И тут люди не выдержали. Те, кто был на ногах, в панике рванули прочь от поднимающегося «медведя», тот хоть и медленно, но все равно приходил в себя. Воронцов тоже почувствовал волну ужаса, сердце снова застучало, как неисправный мотор, мурашки бежали по спине. Но, если сейчас он побежит, все, конец, искаженный зверь оправится от удара, и тогда все будет зря, он догонит людишек и растерзает их. Найдя в себе силы, Константин, оставив в кабине бесполезный карабин, полез наружу, сжимая правой рукой светящийся в плотном тумане револьвер. Он отшвырнул с дороги молодого паренька, который с обезумевшим взглядом ломился прочь, и побежал к твари. Десять метров он преодолел за считанные мгновения. Именно в этот момент «медведь» встал на задние лапы и взревел. Ужас — вот что было в этом реве. Воронцов замер, хотелось броситься на землю и закрыть голову руками, но он каким-то чудом удержался на ногах. Сцепив зубы, лже-боярин заставил себя смотреть на тварь. Тьма еще не успела укутать его полностью, новых подробностей не обнаружилось, но и того, что он уже видел, было достаточно. Жуткое существо. С трудом подняв пистолет не слушающейся рукой, Константин разрядил оставшиеся четыре патрона прямо в грудь проклятой твари.

Новый рев опрокинул Воронцова, концентрированный удар ужаса, направленный прямо на него, сбил с ног и отправил в забытье. Последнее, что он увидел, это укутанную тьмой человеческую фигуру на краю леса. Та стояла, сжимая в руках узловатый посох, и наблюдала за бойней, но стоило «медведю» сдохнуть, развернулась и скрылась среди деревьев. В этот момент Константин отрубился.

— Ваш благородие!

Ваш благородие! — услышал он, словно через вату, а потом на лоб упала первая капля.

С трудом открыв глаза, Константин увидел склонившегося над собой Врана.

— Ваш благородие, — радостно воскликнул он, — очнулись, наконец-то. Кин, ходь сюды, боярин в себя пришел.

Воронцов огляделся, его принесли к грузовику и посадили, прислонив спиной к колесу. Первое, на что упал взгляд, это поленница, большая поленница, на которую люди кидали хворост. Ее устроили неподалеку от леса. Сначала Константин не понял, зачем, но потом увидел тела, лежащие рядом с ней. Похоже, в Росской империи было принято сжигать покойников, как это делали древние славяне, а не закапывать их в землю, и вот сейчас Кин руководил приготовлениями к сожжению. На крик Врана он обернулся и, кивнув, направился к ним.

Константин, пусть и с трудом, поднялся на ноги, те предательски задрожали и готовы были подогнуться, но лже-боярин гордо выпрямился, опершись на крыло грузовика. Он окинул взглядом поле брани, вся земля и трава в центре поляны залиты кровью, дождь не слишком сильный, сомнительно, что он справится с уборкой.

— Ваше сиятельство, — поклонившись, произнес Кин. — Вы спасли всех нас, я только хотел поблагодарить.

— Не стоит, Кин, — по-простецки ответил Воронцов, которому надоело корчить из себя важную благородную шишку, и сейчас момент, сбросить эту личину, был самым подходящим, — я сделал то, что должно. Вы помогли мне, когда отогнали проклятых в столице, я сделал для вас тоже самое.

— И все равно, Ваше сиятельство, мы вам обязаны. Барон Тротт обязательно услышит о ваших подвигах. Ведь то, что его караван уцелел, только ваша заслуга.

— Сколько народу погибло?

— Восемь человек, — мрачно ответил Кин, — и еще троих порвали очень сильно, ими сейчас Аиша занимается, она ведунья, слабенькая, но делает, что может. Одну машину потеряли с товаром. Ее искореженная тварь, которая наверняка раньше медведем была, протаранила. Еще одну пулями побило, придется на сцепке тащить. А вообще, если бы не вы, все бы тут остались. Люди побежали…

— Оставь, — прервал Кина Воронцов. — Ты мне лучше вот что ответь, прежде, чем вырубиться, я увидел у леса фигуру, закутанную во тьму, человеческую фигуру. Мне не показалась?

Лицо приказчика стало белым.

— Не показалось, Ваше сиятельство, вы видели проклятого ведуна, это он натравил на нас тварей.

Константин кивнул, как будто понимая, в чем дело.

— Я, надеялся, что показалось. Ушел, и хорошо. Кин, а у тебя выпить есть?

— У нас в дороге сухой закон, но клюквенной наливочки специально для вас найду.

Он направился к своему грузовику, где остался последний пулемет, второго нигде видно не было. Неужели «волчара» смог повредить скорострельную железку?

Вернулся Кин со стеклянной фляжкой и стопкой, грамм на сто, которую, наполнив до краев, передал Воронцову.

Константин залпом опрокинул, оценивая вкус. В принципе, ничего, и клюковка чувствуется, правда, крепковато, оборотов пятьдесят, не меньше.

— Благодарю, — возвращаю рюмку Кину, произнес Воронцов. — Хороша наливка, — похвалил он, по-простецки занюхивая рукавом. — Ладно, Кин, ты иди, я немного посижу, в себя приду. Кстати, револьвер, где мой?

— В машине, на сиденье лежит, — тут же доложил Вран, которого никто не прогонял, и водитель так и стоял рядом. — И амулет, что мы из вашей руки забрали, рядом, большая редкость. Ваш благородие, вот сразу видно знатного человека. Только у бояр да у аристократов можно встретить активный амулет из старых времен, у народа попроще все больше новодел, что под Терью делают, и то дорого стоит.

— Вран, кончай трепаться, — осадил болтливого шоферюгу приказчик. — Иди, тела носить, сейчас похороним, и в путь.

Вран состроил за спиной старшего приказчика мученическую физиономию и отправился к поленнице.

— Простите, Ваше сиятельство, — произнес Кин, — вынужден отклонятся, дела не ждут. Плохая поездка получилась, — тяжело вздохнул он, — четыре машины уже потеряли и вместе с сегодняшними двенадцать человек. Барон будет очень недоволен.

— Иди, конечно, — вежливо произнес Константин, достав серебряный портсигар и вытащив оттуда сигариллу, жутко хотелось курить, воспоминания о ментальном ударе, опрокинувшем его, не отпускали. Константин посмотрел на свои руки, пальцы мелко подрагивали.