На троне великого деда
Шрифт:
— Говорите спокойно! — возразила императрица, удерживая руку Екатерины Романовны, которая хотела удалиться, — княгиня — мой истинный друг, и у меня нет от неё никаких секретов.
— Даже в том случае, когда дело касается жизни честных, преданных людей и даже, может быть, чести вашего императорского величества? — спросил Пассек.
— Даже и в том случае! — подтвердила Екатерина Алексеевна, прижимая к груди руку Дашковой. — Княгиня поклялась мне пойти за меня на жизнь и смерть, и я вполне верю её клятве.
— Вы в этом не раскаетесь, ваше императорское величество! — заметила Дашкова. — Но, ввиду того, что господин Пассек — олицетворённое сомнение, может быть, мне будет действительно
— Надеюсь, что вы, княгиня, простите меня за мою осторожность, — возразил Пассек, — но раз её императорское величество ручается за вас, у меня нет никакого основания сомневаться больше, тем более, — прибавил он с горькой улыбкой, — что я не рискую ничем: жизнь потеряла для меня всякое значение с тех пор, как я лишился самого дорогого, самого святого, о чём известно её императорскому величеству.
Екатерина Алексеевна покраснела и с глубоким вздохом потупила свой взор, а затем молча протянула руку молодому человеку.
— Итак, я среди своих вернейших друзей, — ласково проговорила она.
— В одну торжественную минуту, когда я распростился со всем счастьем жизни, когда потерял всякую надежду на него, я дал слово вам, ваше императорское величество, жить впредь лишь для блага родины, принадлежать только ей, — начал Пассек. — Точно такое же обещание я услышал и из уст вашего императорского величества…
— Да, да, верно! — прервала майора Екатерина Алексеевна. — Я когда-нибудь расскажу вам эту историю, — прибавила она, обращаясь к удивлённой княгине Дашковой. — Что же, вы пришли теперь напомнить мне об этом обещании? — спросила она Пассека. — Я всегда готова выполнить своё слово.
— Да, ваше императорское величество, я пришёл затем, чтобы напомнить вам о вашем обещании и ещё раз повторить, что рад умереть за вас, если вы возьмёте в свои руки судьбу России.
— Вы слышите, ваше императорское величество, — радостно воскликнула княгиня Дашкова, — Бог не оставляет нашей родины.
— Я надеюсь на это, — заметил Пассек, — только Божья помощь может спасти Россию от гибели под управлением такого императора, как Пётр Фёдорович. Он унаследовал от деда лишь одно имя, и если бы Пётр Великий мог видеть, какое безумие царит в государстве, он немедленно отстранил бы от престола Петра Фёдоровича, как отстраняя своего собственного сына.
Екатерина Алексеевна глубоко вздохнула.
— Где же спасение? — скорбно спросила она, пронизывая майора проницательным взглядом.
— В руках вашего императорского величества, — ответил Пассек, — Россию можно спасти, если вам будет угодно призвать к делу её верных, отважных сыновей.
— Я была бы недостойна высокого титула русской императрицы, — воскликнула Екатерина Алексеевна, — недостойна была бы ступить на святую русскую землю, если бы колебалась хоть одну минуту, когда мне предлагают способ спасти Россию. Но скажите, где я найду таких людей, о которых вы говорите? Чьё ещё сердце так же жаждет счастья и славы своего отечества, как ваше?
— Сердце каждого русского солдата, — ответил Пассек. — Войско готово низвергнуть правителя, покрывающего позором великую Русь. Но, конечно, оно может действовать лишь тогда, когда ему укажут, что есть лицо, которому можно спокойно вручить судьбу России. В моём полку, ваше императорское величество, царит страшное недовольство. Все офицеры, как один человек, готовы пожертвовать своей жизнью, чтобы избавить родину от того состояния, в котором она теперь находится. Все взоры обращены вас, ваше императорское величество. Стоит вам сказать слово — и совершится переворот. Такое же настроение существует и в других полках. Все решительно возмущены. С нашего знамени сорваны лавры, приобретённые во время войны
— Вы говорите, существует заговор? — спросила Екатерина Алексеевна. — Из кого же он состоит?
— Я имею право рисковать только своей жизнью, — возразил Пассек, — но никак не чужой. Было бы преступлением выдать хоть одним звуком чью-нибудь фамилию. Смею надеяться, что вы, ваше императорское величество, поверите мне на слово, не требуя доказательств.
— Да, я верю вам, — ответила Екатерина Алексеевна, — я готова исполнить свой долг, налагаемый на меня судьбой. Итак, есть голова, готовая возложить на себя корону, есть рука, готовая предотвратить революцию; но эта голова требует послушания, и потому я прошу, чтобы ничего не предпринималось, пока я не сообщу, что момент для действия наступил.
— Приношу свою благодарность вам, ваше императорское величество, — проговорил Пассек, целуя руку государыни, — мне достаточно вашего слова; мы приготовимся к бою и будем ждать вашего приказания. Осмелюсь напомнить, что долго мешкать не следует, ввиду того, что недовольство всё растёт и спасение может оказаться запоздавшим.
— Не беспокойтесь! — возразила Екатерина Алексеевна. — Тот, у кого одна нога уже на эшафоте, как у меня, не станет долго медлить.
— Надеюсь, что вы, ваше императорское величество, позволите доложить вам, когда государству будет грозить непосредственная опасность? — проговорил Пассек. — Часто снизу яснее видно, как обстоят дела, чем сверху.
— Я каждую минуту буду готова исполнить свой долг, — ответила императрица. — А теперь уходите; для простой придворной беседы мы говорим уже слишком долго; никто не должен знать, что я советовалась с другом; пусть думают, что майор Пассек удостоился нескольких слов, как и всякий другой офицер.
В конце аллеи показалась свита. Пассек низко поклонился и ушёл в сторону, а императрица с княгиней Дашковой присоединилась к остальному обществу. Панин решил увезти великого князя ещё до ужина обратно в Петербург, чтобы мальчик лёг спать в назначенное время. Императрица, в сопровождении всей своей свиты, вышла на террасу, чтобы полюбоваться морем, когда к ней подошёл проститься Павел Петрович. Екатерина Алексеевна положила руку на голову мальчика и особенно серьёзно сказала Панину:
— Смотрите хорошенько за великим князем, Никита Иванович! Я надеюсь, что вы употребите все силы на то, чтобы оправдать моё доверие. Не забудьте, что на этом ребёнке покоится вся будущность России.
— Я постоянно буду думать о своём долге, — торжественно ответил Панин, низко склоняясь пред императрицей, — все мои помыслы и чувства будут направлены лишь на то, чтобы исполнить обещание, данное мною вам.
Екатерина Алексеевна милостиво кивнула головой, и никто из присутствующих не догадался, что в словах императрицы и воспитателя великого князя имеется тайный смысл.