На тверди небесной
Шрифт:
— Кать, это ты, что ли, свои туфли поставила поперек прохода? Шею можно свернуть.
— Да, пап, наверное, я… извини.
Я медленно пошла в коридор. Босиком. Туфли мои на шпильках так и пропали… А поперек коридора действительно лежали мои старые, черные без каблуков. Наверное, упали с обувной полки. Я убрала туфли.
— Кать, ты чего так долго-то? Мы уже с ума начали сходить… У мамы голова разболелась.
— Я позвонить хотела, но не получилось.
Не могли уж сместить время так, чтобы я попала сюда хотя бы в 10… Мои родители все еще убеждены, что в 19
— А где мама?
— Таблетку выпила, лежит.
— Кать… - папа Володя вдруг взял меня за руку и внимательно всмотрелся, в его глазах родилось удивление, все растущее, - с тобой что случилось-то?
— Ничего, пап. Почему ты так спрашиваешь?
— Не знаю даже… такое ощущение… ты как-то изменилась. Может, тебя инопланетяне подменили, а?
Вечно он со своими шуточками.
Я улыбнулась и пожала плечами.
— Спокойной ночи, пап. Я спать пойду.
По дороге заглянула в родительскую спальню. Мама ровно дышала. С ума они сходили, ага. Дрыхнет уже. Ну и слава Богу. Я посмотрела на мамино лицо, спящее, с ровными правильными мелкими чертами. Совсем на мое не похожее. Такое родное. В это невозможно поверить, но отец, мой настоящий отец, Вейн любил ее… вот эту женщину… целовал вот это лицо. Почему так получилось? И что произошло потом? Не мое, наверное, дело.
Я вышла из спальни. Брата дома не было - ночевал у друга. Его диван не расправлен. Я стащила покрывало со своей кровати. Мой взгляд упал на зеркало - оно большое у нас, встроенное в платяной шкаф.
А ведь и правда изменилась.
Под легкомысленными рукавчиками ясно обрисовались бицепсы. Юбка болталась на мне - я здорово похудела. И все тело было какое-то… легкое, цепкое, гибкое. Не то, что раньше. И очень изменилось лицо. Оно тоже похудело и вытянулось еще больше, но теперь оно не казалось мне противным - нормальная дейтрийская рожа. Дринская. А глаза казались огромными, может, и правда, ввалились. И выражение их изменилось как-то. Интересно посмотреть на себя в зеркало, и увидеть, что изменилось выражение твоих же собственных глаз. Наверное, я выгляжу старше… гораздо старше, чем была. Ну да, я стала старше на полгода… И на дарайский плен. И на целую войну.
Неудивительно, что папа Володя так поразился. Но предпочел не копаться и даже не заметить происшедших со мной изменений - так проще. Так легче жить дальше… Не привлекая лишних сущностей для объяснения непонятных явлений. Просто - ну ушла дочка из дома, а через три часа вернулась. И выглядит как-то иначе. Освещение ночное, настроение, то да се…
И мама предпочтет не заметить.
Это же как мне придется их теперь беречь, вдруг поняла я. Любить и беречь.
И даже вздохнула от навалившейся вдруг на меня ответственности.
И резко развернулась к окну, ощутив движение в комнате, и сразу потянув руку к поясу. За шлингом, которого не было.
На подоконнике сидел Эльгеро.
Он улыбался. А лицо его было все сплошь перемазано грязью и зеленой тиной. И на щеке блестела кровью большая царапина.
— Эль, - выдохнула
— Привет, Кей…
Я подошла к нему.
— Где это ты так вывозился?
— Да в Килне пришлось… мордой в грязь немножко. Но у тебя я умываться не буду, уж извини. Не хочется с твоими родителями знакомиться.
— Подожди, - я вышла на кухню, вернулась с мокрым кухонным полотенцем и стала стирать грязь с лица Эльгеро, осторожно обходя пораненное место. Потом чистым концом смыла и кровь, и аккуратно промокнула царапину ваткой с йодом. Эльгеро сидел смирно и улыбался. Улыбка не исчезла даже когда я дезинфицировала ссадину, хотя слезы слегка выступили.
— Спасибо, - сказал он, - так приятно… когда кто-то о тебе заботится.
— Это тебе спасибо, Эль… что ты пришел. Ты чаю хочешь?
— Нет, я на минуту к тебе… мне нельзя долго. Просто соскучился. Захотелось тебя повидать. Ну что, Кей, решили, что ты будешь работать здесь?
— Да. Но я еще должна пройти обучение.
— В Дейтросе. Логично, - согласился он.
— Ты ведь тоже бываешь на Земле… ты же говорил, вы занимаетесь Землей… потому и русский знаешь.
— Да я больше тобой занимался. В смысле, был твоим куратором. Теперь не знаю, что поручат. Но если не возражаешь, я тебя буду навещать иногда. Только надо, чтобы обо мне не знал никто.
— Могила, - сказала я, - ты же меня знаешь.
Эльгеро осторожно положил руку мне на плечо. Я стояла с ним рядом. А позади, за окном, стояло полнолуние, и белый свет мягко лился на нас, на подоконник, ложился квадратами на пол.
— У Дейтроса тоже была луна, - сказал он, - одна.
— Эль, мне бы хотелось, чтобы ты никогда не уходил… вот так бы стоять с тобой всегда. И больше ничего не надо.
Я прикусила язык - откровенность была неожиданной для меня самой. Какая я дура… Но Эльгеро вдруг ответил тихо.
— И мне бы хотелось, Кей. Ты прости меня…
— За что?
— За все. Что так получилось. Что ты оказалась в плену. Я потащил тебя туда. И не смог потом спасти. Что тебе столько пережить пришлось…
— Ну ничего ведь страшного, Эль. Не как с Дэймом…
— Все равно. Прости.
— Да я наоборот, Эль. Я спасибо тебе хочу сказать. Я рада, что теперь я… в Дейтросе. Все иначе. Все так, как должно быть со мной. И потом, то, что я… Господа нашла, это же тоже благодаря тебе. Я бы никогда… или очень поздно поняла бы, что наш Господь…
— Это счастье, - тихо сказал Эль, сжимая мое плечо, - это настоящее счастье.
Он достал из сумки шлинг, протянул мне.
— Знаешь что, пусть будет. Оружие, оно никогда не помешает.
— Мне бы здесь пистолет не помешал.
— Со временем сделаешь разрешение, мы поможем достать пистолет. О связи уже условлено?
— Да, конечно.
— Думаю, мы увидимся скоро…
— Да, Эль. Я буду о тебе помнить.
— И я о тебе. Все, Кей… ты знаешь, как по-дейтрийски "до свидания"?
— Не знаю… я слышала, всегда говорят "Дейри". Бог с тобой.
— Да. И еще "гэлор". Это значит - мы встретимся.
Он взял меня за руку.
— Дейри, - прошептала я, - гэлор.