На веки вечные. Дилогия
Шрифт:
– Мескалина?
– Да. Это препарат, который получали из эссенции какого-то редкого кактуса. Медики СС искали средство подавить волю человека, парализовать психику, изменить его поведение в нужном направлении.
– Я слышал, что эти опыты проводились над заключенными в лагерях, в первую очередь русскими пленными. Об этом, кстати, говорят на процессе русские обвинители. Это одно из самых тяжелых обвинений.
– Знаю. Но при этом в Америке создано «Подразделение 19», которое должно, используя полученные СС результаты, создать препараты для особо засекреченной американской агентуры. Речь идет об оружии специального назначения – химических, биологических
Олаф не смог скрыть изумления.
– Да-да, они хранились у меня, и я не собирался их никому отдавать. Но… После этого дурацкого покушения мне пришлось кое-чем пожертвовать, чтобы набить цену перед американцами. Но этого мало. Надо дать им что-то еще…
– Если бы мы знали, где спрятано «альпийское золото»… Можно было бы откупиться им. Ну не всем конечно… Только маленькой его частью.
– Нет, с золотом мы спешить не будем, – задумчиво сказал барон. – Золото мы прибережем. Ты рассказывал мне про группу этого твоего друга Гюнтера Тилковски… Ну, про их план захвата членов трибунала и освобождение подсудимых…
– Не думаю, что у них что-то получится.
– У них не получится ничего, – решительно отрезал барон. – Ровным счетом ничего. Потому что они будут арестованы американцами.
– Американцы вышли на них?
– Пока еще, слава богу, нет. Но скоро выйдут.
Барон загадочно улыбнулся. Олаф, глядя на его улыбку, заметно побледнел.
– Но, господин барон…
– Да, мой мальчик, да! Американцы выйдут на них, потому что мы с тобой сдадим их американцам, – барон говорил жестко, не выбирая выражений. – Мы сдадим их вместо золота. Золото нам еще понадобится самим, если мы его отыщем. Оно понадобится будущей Германии. А эти сумасшедшие с их идиотскими планами никому не нужны.
Барон брезгливо махнул рукой.
– Они только мешают. Пора пришла избавиться от них. Но не просто избавиться, а с выгодой для себя. Пусть послужат великому делу возрождения Германии. В конце концов, они немцы.
Олаф встал, голос его дрогнул.
– Вы предлагаете мне предать друга… Я не могу, господин барон. Вместе с Гюнтером мы рисковали жизнью, мы дружим с детства!
– Я понимаю твои чувства, мой мальчик.
Барон подошел к Олафу вплотную и положил руку ему на плечо. Сильно, так, чтобы Олаф почувствовал, сжал пальцы.
– Но я предлагаю тебе не предать его, а спасти! Понимаешь – спасти. Если они предпримут что-нибудь, их просто перебьют, как щенков. А если американцы арестуют их раньше, еще до того, как они что-то предпримут, до того, как они наделают кровавых глупостей, они останутся в живых. Мало того, через какое-то время выйдут на свободу. Достаточно быстро. Потому что их вина в таком случае будет детской шалостью на фоне других. Пойми это, Олаф! Я не хочу, чтобы ты всю оставшуюся жизнь чувствовал себя предателем. Ты просто спасешь их от смерти. Причем смерти глупой и ненужной Германии. И заодно поможешь нашему делу. Найди мне этого Гюнтера и его группу. Найди. Это приказ.
«Лионский мясник» (Клаус Барбье – шеф гестапо в Лионе) был известен французам своими изуверскими методами ведения допросов… Барбье обратился в армейскую контрразведку США и был сразу взят на роль платного информанта… Так началась роковая двойная игра, в ходе которой, с одной стороны, агенты США продолжали охоту за военными преступниками в интересах Нюрнбергского трибунала, а с
Глава X
Истинные германцы
Советский обвинитель Лев Смирнов показал судьям и залу большую книгу в кожаном переплете, напоминавшую своими объемами средневековые инкунабулы.
– Перед вами отчет генерал-майора Штрумпфа своему начальству об успешной ликвидации варшавского гетто. Тут только имена умерщвленных. Ваша честь, – обратился он к председателю суда, – прошу вас приобщить эту книгу к вещественным доказательствам. А теперь я хочу привести цитаты из дневника генерал-губернатор Польши Ганса Франка, находящегося на скамье подсудимых. Вот что он пишет… «То, что мы приговорили миллионы евреев умирать с голоду, должно рассматриваться лишь мимоходом… С Польшей нам надо вести себя как с колонией. Все поляки станут просто рабами Великого германского рейха…»
Франк, сидящий на скамье подсудимых сгорбился и напрягся.
– Именно Франк отдал приказ «со всей жестокостью и безжалостностью ликвидировать варшавское гетто», – продолжил Смирнов. – Описывая начальству выполнение этого приказа, генерал Штрумпф пишет: «Я решил уничтожить всю территорию, где скрывались евреи, путем огня, поджигая каждое здание и не выпуская из него жителей». Эсэсовцы и приданная им в помощь военная полиция и саперы заколачивали выходные двери, забивали нижние окна и поджигали здание. Тех, кто пытался выбраться из огня, убивали. В отчете говорится: «Солдаты неуклонно выполняли свой долг и пристреливали их, прекращая агонию и избавляя их от ненужных мук». Тех, кому удавалось все-таки уползти и скрыться в руинах, разыскивали с собаками… Тех, кто искал спасения в канализации, выкуривали газовыми шашками…
«В один только день, – свидетельствует Штрумпф, – мы вскрыли 183 канализационных люка и бросили туда шашки. Евреи, думая, что это смертельный газ, пытались спасаться наружу. Большое количество евреев, которое, к сожалению, точно не поддается учету, было истреблено также путем взрыва канализационной системы. Саперы показали себя при этом мужественными людьми и мастерами своего дела»…
Прошу обратить внимание суда на следующее признание… «Чем больше усиливалось сопротивление, тем более жестокими и беспощадными становились люди СС, полиции и вооруженных сил… Они выполняли свой долг в духе тесного сотрудничества и показывали при этом образцы высокого солдатского духа… Работали без устали с утра до поздней ночи. Солдаты и офицеры, полиция, в особенности те из них, кто побывал на фронте, также доблестно и прекрасно проявили при этом свой германский дух». Вот он – идеал гражданина нацистского государства. Вот образец того, как все те, кто сидит сегодня на скамье подсудимых, воспитывали «истинных германцев»…
Смирнов отложил книгу в сторону, прокашлялся и продолжил:
– Представляя суду доказательства по разделу «Преступления против мирного населения», хочу предъявить следующий предмет…
Он повернулся к столу, стоявшему рядом с трибуной. Стол был накрыт белой простыней. Обвинитель откинул простыню, и в зале наступила мертвая тишина.
На столе, под стеклянным колпаком, на изящной мраморной подставке стояла человеческая голова с темными, длинными, аккуратно зачесанными назад волосами. Но размером она была всего лишь с большой кулак…