На верёвочке
Шрифт:
Хулио: – Всё мы зависимы от ситуации, от тех, кто сильней нас. Я бы сказал тебе, Доменико, кто ты, но здесь перед дверью твоего личного кабинета, вполне, твои же доброжелатели могли наставить всяких и разных прослушивающих устройств, «жучков» самой разной системы.
Доменико: – Вот видишь, Хулио, ты заботишься о безопасности страны. Но ты не переживай, всё проверено. Моими людьми, а не теми, которые здесь шарахались неделю назад. Давай войдём в кабинет и поговорим по душам.
Хулио (язвительно): – Как скажете, господин президент!
Занавес
И самый основной атрибут. В углу кабинета стоит основной штандарт республики Гадалании – триколор (красный, белый и снова красный цвета). На знамени двуглавый лев (обе головы под одной короной). В стороне – в большой бочке – пальма или фикус. Здесь же дверь, ведущая на балкон.
Они садятся на диван, перед журнальным столиком и выжидающе смотрят друг на друга.
Доменико (несколько расслаблено и по-свойски): – Со всем, что происходит сейчас в президентском дворце, Хулио, ты должен смериться. Иначе…
Хулио: – Что иначе, Доменико?
Доменико: – Сам понимаешь, Хулио, непредсказуемы и опасны для государства люди, которые держат в своих страусовых мозгах глупую и несбыточную мечту. По-научному выражаясь, они одержимы идеей фикс и заодно Бесом. Я отвечаю за судьбу великой Гадалании. Как не крути, Хулио, но я – президент этой страны. И повторяю то, что уже сказал. Если собираешься себя плохо вести, то должен будешь, мой дорогой, очень быстро уйти…
Хулио: – В отставку?
Доменико: – Нет, не в отставку, а под землю. Но мы все любим тебя и поэтому похороним с большим почётом и уважением. Опустим в земли твой гроб на капроновых верёвочках. И умрёшь хорошо, по-человечески. Ты скоропостижно скончаешься от сердечного приступа. Это я тебе гарантирую. Впрочем, беру свои слова назад. Каким образом ты покинешь этот мир, даже мне не дано знать.
Хулио: – Ты добрый человек, Доменико. Я предполагал, что возможен такой расклад. Но теперь я просто вынужден убедиться в твоей любви ко мне окончательно и бесповоротно, господин президент.
Доменико: – Я всегда был добрым и справедливым. Да ведь ты же знаешь, что я выходец из простого народа. Впрочем, не можешь ты знать, кто я. Но поверь мне на слово, что ничего сложного нет в тех, кто живёт за счёт людей. Так что, терпи. Перемены уже начались, и они продолжаться сегодня со страшной силой.
Хулио: – Но скорей всего, я вперёд съем собственное сомбреро, Доменико, чем позволю тебе измываться над народом и демократией нашей Святой страны Гадалании. Я всё сделаю, что смогу… Ты держишь миллионы людей на этих самых верёвочках… в угоду себе и своим амбициям.
Доменико: – Я не хочу, чтобы в моей стране увеличивалось количество нищих, обездоленных и бесправных людей. Какие тут ещё верёвочки? Я думаю о судьбах своих сограждан, таких же людей, как я. А ты ничего ты не сможешь, Хулио. Тебе придётся сожрать ни одну шляпу. И ты именно так и поступишь! Ты ведь хозяин своему слову?
Хулио: – Это беспредел! Если бы я знал, что так получится, то никогда бы не стал слушать настоящего президента Гадалании Гонисио дель Моранго. У него получился сдвиг по фазе. Он решил поехать на охоту в эту захолустную провинцию Перенаду. А я пошёл у него на поводу. Честно сказать, Доменико, я до конца не могу понять, что же случилось?
Доменико: – Не надо строить из себя дурака, Хулио. Ты прекрасно знаешь, что произошла глобальная политическая рокировка. Как в шахматах. Впрочем, шахматы здесь не причём. Я не перевариваю эту игру, а то мог предложить тебе сгонять партийку.
Хулио: – С дилетантами не играю! И мне тоже сейчас не до шахмат, хотя я неплохо ими владею. Сейчас я думаю о моей стране. В Республике Гадалания совершился политический переворот, Доменико! Но никто ещё окончательно ничего не понял. Никто, кроме меня. Но я молчу! Ты, самозванец, затеял эту жуткую игру, заварил несъедобную и омерзительную кашу! Тебе лично её и расхлёбывать придётся.
Доменико: – Все и всё, наконец-то, становится с головы на ноги. Можешь на всех углах орать, что президента подменили! Тебя просто упрячут в психиатрическую лечебницу, если ты успеешь до неё доехать. Ты же помнишь, как всё произошло. Если бы ты не ловил ворон, то у нас ничего бы не получилось. Я очень сожалею, что ты знаешь моё настоящее имя. Кто-то из моего окружения сказал, что я Доменико.
Хулио: – Да, это я расслышал, когда мне под рёбра поставили и ствол и сказали, что если я не буду молчать, то…
Доменико: – Правильно сказали. Мои ребята, мои соратники знают, что и когда говорить. Можешь называть меня Доменико. Но при народе и на официальных приёмах я для тебя Гонисио дель Моранго. Уловил?
Хулио: – Чего ж тут не ясного? Если я назову тебя при официальной встрече, к примеру, с премьер министром России Доменико, то меня посчитают за умалишённого или пьяницу. А я не хочу!
Доменико: – Чего же ты хочешь, мой враг, и совсем не друг и не товарищ? Впрочем, знаю. При первом же удобном случае ты попытаешься отравить меня, отправить на тот свет.
Хулио: – Да, это было бы не плохо. Но…
Доменико: – Но у тебя ничего не получится, потому что за эту неделю мы успели поменять не только всю охрану, но на семьдесят процентов министров и руководителей основных ведомств. Кое-кто, правда, остался. Но так надо. Через недельку организуем и досрочные выборы в Государственный Парламент. Там всё пройдёт гладко и чинно, самым демократичным путём. Дальше…