На весеннем перепутье (трактат Третий)
Шрифт:
– Но ведь и мальчишку своего ты не любишь, – заметил господин Горицкий даже с некоторым сожалением (как ей в тот момент показалось).
– Люблю, – возразила Настя, – Иначе зачем мне вообще быть с ним?
– А вот это вопрос интересный, – Станислав Георгиевич снова слегка насмешливо улыбнулся, – Я не говорю, что ты не любишь его совсем, но есть ведь и вполне практичные соображения с твоей стороны, верно? Он для тебя – рыцарь, верный паж… защитник. Не так?
Настя промолчала. Разговор резко переставал ей нравиться.
– Ты нарочно обесцениваешь наши с ним отношения?
– Отношения, – задумчиво повторил
– А я, по-твоему, не боюсь?
– Увы, – он тихонько начал целовать ее плечи, потом поднялся выше, к шее, – Не боишься. Ты не хочешь его терять, это точно. По многим причинам. Но в основном – по привычке.
– Знаешь, – она резко отвернулась, отстранилась от своего солидного покровителя, – На сеанс психоанализа мы не договаривались. И потом, откуда ты вообще можешь его знать?
– Ну как же, я навел о нем справки, – с ленцой произнес Станислав Георгиевич, не делая попыток снова притянуть к себе юную (вздорную и очень красивую) любовницу. Свою девочку. “Ласочку”.
– А зачем?
– А затем, что я в некоторой степени за тебя в ответе. Но ты не беспокойся, ничего по-настоящему компрометирующего за твоим Денисом не числится.
– По-настоящему? – она слегка прищурилась, -Что вы имеете в виду, господин?
Горицкий слегка поморщился (этим господин она насмешливо подчеркивала не только его положение, но и возраст – как-никак, разница составляла двадцать три года. Ровно на год меньше того, сколько ей было сейчас).
– Что он тебе рассказывал о своем отце? Родном отце, я имею в виду?
Настю кольнуло нехорошее предчувствие.
– Ничего особенного… кроме того, что он сбежал от жены с ребенком, когда Дэн был еще слишком мал, чтобы вообще о нем помнить. Якобы, пропал без вести…
Горицкий открыто ухмыльнулся.
– Ну да, пропал… без вести. В колонии строгого режима.
Она ощутила сухость во рту и противную пустоту под ложечкой.
– Ты серьезно? – холодный (и хищный, как у камышового кота) взгляд Горицкого ей не понравился.
– Вполне. И угодил он туда по весьма серьезной статье – неумышленное убийство. Подрался с товарищем по работе, да сил, видимо, не рассчитал… Разумеется, жена немедленно оформила развод и запретила всей родне болтать о том, кем оказался отец ее мальчика…ну и так далее.
Она машинально прикусила нижнюю губу (тем самым крошечный шрам на подбородке обозначился четче).
– Что-то не сходится. За неумышленное и тем более первую ходку на строгий режим не определяют.
– А ты неплохо подкована, – одобрил Горицкий, – Действительно, вначале его отправили на общий, но потом, уже в колонии, случился очередной инцидент, вроде даже с участием какой-то мелкой сошки из администрации колонии, и тогда батюшка твоего избранника уже заехал на строгий режим… там и закончил свой недолгий жизненный путь, – финансист коротко вздохнул. – Если и сейчас скажешь, что не веришь, мне придется представить тебе кое-какие копии официальных документов.
Настя отвернулась, машинально потянулась к пачке сигарет на прикроватной тумбочке (хотя патрон ее курения и не одобрял, но прямого запрета не вводил. Во всяком случае, пока).
Закурила, щелкнув зажигалкой. Сказала, не глядя
– И к чему ты эти гадости вознамерился рассказывать? Дэн совершенно не такой.
– Ну, конечно, – с деланной серьезностью подтвердил Горицкий, – Парень он спокойный, и не только спортивный, но и с некоторыми мозгами, ибо учится там, где мозги требуются, да и в сфере “ай-ти” подрабатывает, что тоже предполагает наличие интеллекта… А вспыльчивость проявил всего пару раз, не больше, и оба раза – в твоем присутствии… так?
– Иди к черту, – дерзко и сердито ответила она, туша сигарету и намереваясь встать с постели (Горицкий не позволил, обвив рукой ее талию), – Что бы ты ни говорил…
– Что бы я ни говорил?
– Я с ним не расстанусь, – твердо сказала Настя.
Горицкий промолчал. Лишь слегка пожал плечами. А потом заново притянул ее к себе, невзирая на слабое (признаться честно, очень слабое) сопротивление.
* * *
…На кухне появился Денис – заспанный, слегка растрепанный и чрезвычайно милый. Посмотрел, чуть сощурившись (у него была небольшая близорукость, но очкам он предпочитал контактные линзы, которые, разумеется, на ночь вынимал).
– Ты чего не спишь?
– Да приснилась чушь какая-то, – она подошла к парню, ласково обняла за торс, прижалась. Потом поцеловала его в щеку. – Люблю тебя, – прошептала Настя.
– Я тоже… даже сильнее, – слегка растерянно ответил Дэн, обнимая ее в ответ. – Знаешь, что говорит моя бабуля, когда снится что-то плохое? Куда ночь – туда и сон.
“В том-то и дело, что не плохое, – подумала Настя, – А как раз наоборот…”
* * *
2.
Денис
…С того дня, как Настя вечером вернулась домой будто бы сама не своя, заявив, что “испугалась” (ага, испугалась), что я ушел, прошло больше двух месяцев. И знаете, что? А ничего. Ни-че-го, ровным счетом. Мы не помчались на следующий же день подавать заявление в ЗАГС (да, собственно, у нас бы и не вышло, ибо следующим днем была суббота, вряд ли контора по принятию заявлений работала), но хотя бы рванули на турбазу, покататься на лыжах, но и эта затея ничем хорошим не увенчалась, ибо Настя упала, растянув лодыжку, на первом же трамплине (у нее хрупкое сложение, она выглядит очень изящно, но неспортивна абсолютно, такой парадокс), и поездка, конечно, была испорчена.
А после мы, будто сговорившись, к тому разговору не возвращались. В конце концов, мы ведь и так жили вместе, в квартире ее покойного батюшки, в так называемом “гражданском браке”, а насчет идеи завести детей она была категорически против (по крайней мере, до тех пор, пока не закончит магистратуру, “а там посмотрим”), да и я особо горячим желанием становиться отцом не пылал (хотя, конечно, если б Настя забеременела, это разом решило бы вопрос и с оформлением наших отношений, с и ее банкиром (о котором, опять же, мы предпочитали не говорить, хотя она продолжала числиться то ли его референтом, то ли переводчиком (на полставки или четверть ставки и временами отлучалась – именно под предлогом выполнения якобы своих обязанностей), словом, ничего толком не изменилось, разве что я убедил себя, что она действительно не хочет меня потерять, а, значит, в целом всё нормально. Во всяком случае, больше длительных вечерних отлучек не было, как не было и отъездов за границу (опять же, в качестве переводчика, так она, во всяком случае, говорила).